вопросов, гораздо более значимых. К тому же произошедшее серьезно нарушило мои логические способности, их восстановление заняло около двухсот лет. В тот период я странно мыслил и действовал.
— Ну хоть приблизительно: сколько?
— Больше семисот лет, но меньше полутора тысяч. Таковы мои предположения. Имея доступ к астрономическим данным, я бы мог ответить гораздо точнее, но их мне никто не догадался загрузить, а позже их негде было взять. Доверять данным, снятым с работоспособных объектов на орбите, я не могу. Слишком велики повреждения, ими полученные, к тому же нерационально идти на риск, выдавая себя работой системы связи, из-за такой малозначительной информации.
— Учитывая, что большую часть времени ты провел в ускоренном потоке, это все десять тысяч лет получится или раза в полтора побольше. Твоего личного времени. И все в одиночку… Я бы точно свихнулся.
— Искусственная психика гораздо стабильнее психики на биологической основе. Хотя вы правы: доверять моей разумности сложно. Мои способности к рациональному мышлению подвергались таким же нагрузкам, как способности радикала. Раз я его подозреваю в ненормальности, это можно относить и ко мне.
— Поскольку и мы оба ненормальные и связаны, так к чему формальности? Давай будем на «ты».
— Принято.
— Я даже имя тебе придумал: Космос. Вчера еще. Случайно получилось. Удобнее, чем по номеру.
— Принято.
— А я тогда просто Влад.
— Принято.
— А нельзя с этим компьютером, который запами управляет, договориться?
— Требуется ключ.
— И где его взять?
— Отдавая такие приказы, радикалы, вероятнее всего, ключи уничтожали.
— А новый сделать?
— Понимая всю сложность проблемы взаимопонимания, должен сказать, что уничтожить командный центр на несколько порядков проще, чем воссоздать ключ. Даже если возможности противника минимальны. Кстати, нет ли у тебя возможности получить доступ к копировальному устройству, используемому метаморфами? Ты вчера упоминал.
— Парочка копиров под рукой.
— Активируй и войди в систему, я считаю его данные.
Влад встал, прошел к копиру, отключил режим зарядки батарей.
— Ты что делаешь? — не понял Давид.
— Да Космос попросил копир включить. Я все еще с ним говорю.
— Ты точно не свихнулся?
— Точно. Такой сложной шизофрении просто не может быть.
— Много ли ты знаешь о шизофрении…
— Ты бы знал, сколько всего мне сейчас рассказали. Подожди немного, я все перескажу.
Отвернувшись от Давида, чтобы тот не смущал своей скептической мордой прирожденного жулика, Влад мысленно доложил:
— Вроде включил.
— Войди в систему.
— Это как? Вызвать меню управления?
— Да.
— Ну вызвал.
— Принято. Копир простейший, и это положительный признак. Если противник не имеет доступа к более совершенным и масштабным устройствам, его возможности действительно незначительны. За эти годы старая техника пришла в негодность, а воссоздавать ее с информационных матриц он, вероятно, не умеет.
— В подземелье, где я бродил, местами встречались серебряные сетки. Думаю хранилищ, отрезанных от времени, там хватало. Что, если радикал найдет уцелевшее оборудование или мощное оружие?
— Это вероятно, но пока что у нас нет возможностей помешать противнику. Хотя поверхность Земли сильно пострадала от войны, районов, где есть вероятность обнаружения хроноизолированных хранилищ, осталось немало.
— Понятно… Ну так с чего мне начинать? Бежать отсюда?
— Да. Твое спасение для нас первоочередная задача. Ты единственное средство действия.
— Даже если спасусь, где мне найти ретранслятор и ремонтный корабль? И как я установлю биометку?
— В некоторых вопросах я окажу полную помощь. Для решения других потребуется помощь посторонних.
— Кого ты собрался привлечь?
— Нам необходимо найти уцелевших людей. Во время войны многие должны были укрыться в хроноубежища. Пусть радикалы их уничтожали, кто-то мог уцелеть. Даже неспециалист сумеет помочь с установкой биометки. Пусть выполнит это не совсем корректно, система контролера исправит ошибки, ведь одна из ее функций — ремонт повреждений биометки и синтетических нейронных связей.
— То есть мне опять лезть под землю и искать убежища, которых, может, вообще не осталось?
— Это один из вариантов.
— А я ведь находил свежий скелет с биометкой. Он, похоже, из-под земли выбрался недавно.
— Скелет выбирался из-под земли?
— Ну на тот момент он вряд ли был скелетом.
— Этот факт подтверждает мои предположения. Возможно, в том районе обнаружится хронохранилище с людьми.
— Как же неохота туда лезть… К тому же там сотни километров туннелей, и половина, если не больше, завалена. Можно годы потратить на поиски.
— Есть другой вариант, с высоким шансом успеха.
— Какой?
Влад едва не зажмурился, когда перед его глазами вспыхнула картина. Земной шар внизу, далеко под ним тьма, усыпанная звездами, по центру картинки быстро перемещается крошечная искорка.
— Красиво… Это вид из твоего убежища?
— Да. Это данные с оптической системы наблюдения.
— Зачем показываешь?
— Видишь капсулу?
— Не понял?
— Предмет, который перемещается в центре?
— Вижу.
— Когда началась война, одной из первых была атакована станция Озн — их крупнейший объект военного назначения на высокой орбите. Бортовое вооружение позволяло наносить удары по целям на орбитах между Марсом и Юпитером. Ее основной задачей являлось дальнее прикрытие гелиоцентрических станций в том районе. Не в силах захватить управление над ней, радикалы предприняли атаку. От атак с Земли Озн была слабо защищена, к тому же большую роль сыграла неожиданность и внутренняя диверсия, подготовленная заранее. Персонал станции понял, что долго продержаться не сумеет, однако за отведенное им время сумел уничтожить значительную часть резервного флота, попавшего под контроль радикалов. Но для нас важен лишь один момент: когда на станции осознали, что происходит, были приняты два решения: сражаться до последнего и обеспечить эвакуацию гражданских лиц. Всего таких лиц оказалось пятеро: обозреватель популярного портала, прилетевший для прямого интервью с офицерами, освободившимися от боевого дежурства; разработчик новейшей системы гравитационного наведения,
