том, что целинные степи тревожит соха,Что по стопам лозоходца, пророка воды,Лом и лопата в земле оставляют следы.Новые саженцы мы прививаем в садуИ небывалое семя кладём в борозду,Чтобы колосья не мог погубить суховей,Чтобы ломились от яблок опоры ветвей.Как распознать в череде увлекательных дел,Где человеческой мысли отмерен предел?..Мало питья огородам, садам и скоту? — Чью-то поспешную мысль подхватив на лету,В плоть облекаем… И русло меняет река.И не тревожится совесть, не дрогнет рука.Зримой наградой за точный расчёт и трудыВ город приходят потоки прозрачной воды.К новой весне вековечный придвинулся круг… Что ж не оденется зеленью пойменный луг? Возле сухого колодезя вянут цветы:Лом землекопа нарушил земные пласты.Осень настала – и в нагромождение глыбГорестно тычутся стаи вернувшихся рыб.Гуси кружат над пустыней, тревожно крича… Где благодатный разлив, что всегда их встречал? Кажется, плачут и рыбы, и птицы, и зверь:«Что же случилось? Куда нам податься теперь?»Что бы ни утверждала вера огнепоклонников, лучшими покоями в Рудой Веже всё равно считались такие, где имелись окна наружу. Деревянные ставни были распахнуты, лунный свет умывал лицо и левую ладонь Иригойена. Правую руку халисунца удерживала повязка.
Матерь Луна! Чья-то леность ходить за водой,Словно в бреду, обернулась вселенской бедой.Так почему ни строитель, ни зодчий, ни жрецПредусмотреть не сумели подобный конец? Поздняя мудрость – как желчью отравленный мёд… Даст ли она что-нибудь угадать наперёд? Матерь Луна! Наши жизни вписать помогиВ танец Вселенной, в его вековые круги,Чтобы потом не пришлось говорить никомуС болью о силе, доставшейся не по уму… Мать Кендарат сидела на тюфяке у венна в ногах. В свете масляной лампы поблёскивала игла. Жрица зашивала и штопала хлопчатый рукав. Мыш дремал, нахохлившись у неё на плече.
Шевелиться не хотелось. Волкодав посмотрел в темноту между ставнями. Я что, проспал целые сутки?..
Он помнил, как Фербак торопливо встряхивал склянку. Потом был провал.
– Ты не спрашиваешь про тех двоих, – сказала жрица.
Да ладно, мать Кендарат. А то я тебя не знаю. Пожалуй, сидела бы ты тут так беззаботно, если бы противоядие подействовало не на всех.
– Бывает, плод в утробе забирает на себя всю отраву, но в этот раз вышло наоборот, – сказала она. – Тело матери защитило ребёнка. Полагаю, Дильбэр в должный срок воздвигнет родильную перекладину, и малыш увидит этот мир живым и здоровым. Ну, может, первые несколько лет ему будет требоваться чуть
