отметку.
Но памяти о прошлой жизни не вернул. Иногда Макс вспоминал какие-то обрывки — смутно, как сквозь дымовую завесу. Мелькали дни, недели, миры — и таяла надежда вспомнить все.
Ева — так звали ту черноволосую. Он узнал ее, увидев, и даже кое-что вспомнил, но не ощутил в себе ничего, кроме недоумения: зачем она? Неужели хочет быть рядом? Он не хотел этого и не мог — единственный катящийся камень среди миллионов неподвижных. Чирк! — высек искры и покатился дальше.
Теперь и путешествие из мира в мир — всякий раз через Центрум — стало надоедать. Если бы не Алена — давно бросил бы, забился бы в какую-нибудь щель…
Алена… Теперь — единственная и любимая. Кажется, даже любящая.
Не с первого взгляда началось — с тысяча первого. Ну и что? Бывает и так. Даже прочнее получается.
Но что для нее теперь важнее — любимый мужчина или служебный долг? Макс не знал. Сто раз хотел спросить и не решался сделать ей больно.
А она не форсировала, как Теодор, Патрик и Рафаэль, не говоря уже о безымянном китайце. Не скрыла, кто она такая и чем занимается, но действовала больше намеками. Рассказывала о пограничниках Центрума, о великой задаче защиты Земли… Макс видел, чего она хочет. Самому было интересно: как скоро ее прорвет?
Дикарские женщины наконец бросили выть свой гимн живым богам, отползли на карачках на достаточное расстояние, встали, ушли. Через минуту на Священной поляне племени не осталось никого. Не исключено, впрочем, что кто-нибудь подглядывал за богами из-за кустов, но Максу было плевать.
Он слез с камня и, разогнав мух, развернул пальмовые листья. Какого зверя мясо принесли дикарки в качестве подношения, понять было невозможно. Вдобавок опять не дожарили.
Есть что-то расхотелось.
— Будешь? — Он протянул мясо Алене.
Отрезав кусочек и пожевав, она вздохнула:
— Хлеба хочу.
— Повторяешься, — усмехнулся он.
— Тебе здесь тоже надоело, — парировала она. — И ты тоже хочешь хлеба с солью.
Положим, в этом она была права. Но что скажет дальше?
Ничего не сказала, умница. Ждала, что скажет он. А он понимал, что не может длиться вечно это скитание из мира в мир.
Во всяком случае, отсюда пора уходить, пока троглодиты не захотели от своих богов слишком многого.
Он так и сказал.
— В Центрум, а? — оживилась Алена.
— А дальше?
— Зачем дальше? Пока просто в Центрум. Ты возвращался туда уже раз двадцать, а знаешь его плохо.
— Я настолько нужен твоим сослуживцам? — прямо спросил Макс, каменея.
— Мне больше, чем им, — ответила она, и он оттаял. Покачал головой:
— Я не гожусь в пограничники.
— Да я уже поняла. Тебе было хорошо на заводе в Цурхе. Маслом пахнет, пар шипит, железки звякают, рабочие снуют вроде муравьев… Ты проработал там один день и решил, что это твое. А если бы проработал месяц? Год?
— Не знаю, — сказал Макс, — не пробовал.
— Это можно устроить.
— Где? Как?
— Не в Сургане, конечно. И не на заводе. По-твоему, пограничники занимаются только тем, что
