Против ожидания в управлении паровозом не оказалось ничего особо сложного: вращающийся маховичок реверса с рукояткой для верчения, большой рычаг подачи пара и пневматические тормоза двух видов. Еще главный манометр с делениями, непонятными значками, изображающими цифры, и понятной каждому красной чертой. Стрелка показывала меньше трети предельного давления и медленномедленно ползла вверх. Сергей открыл топку и отпрянул — в лицо дохнуло ядреным жаром непрогоревшего угля. Ева засмеялась.
— Начинаю сначала, — тоном экскурсовода заявила Алена. — Место машиниста в будке — справа. Вот это — ворот реверса. Крутишь до упора влево — едешь вперед. До упора вправо — назад. Вот это — рычаг регулятора пара. От себя — пара больше, скорость выше. На себя — наоборот. Вот это — главный манометр, а рядом с ним указатель уровня воды. Понятно?
Сергей кивнул. Чего ж тут не понять? Все просто.
— Вот тормоза, их два: поездной, то есть на весь состав, и отдельно паровозный. Манометры того и другого тормоза — вот они, справа. Здесь же ручка гудка. Левее — скоростемер. Теперь перейдем левее, на место помощника. Что мы здесь видим? Мы видим здесь ряд малых вентилей. Слева направо: подкачка воды, управление паропроводами, прогрев будки, прогрев смазки. Два последних, как видим, завернуты до упора: прогрев в этом климате, похоже, не нужен…
— Да уж, — заметил Сергей. Его забавлял академический тон Алены. — За этой броней, да в жарком климате, да возле топки вентиляция нужна, а не обогрев.
— Точно. А вот и регулятор охлаждающего будку воздушного потока…
Спустя двадцать минут Сергей понял, что знает о паровозе ровно столько, сколько ему следует знать, чтобы привести бронепоезд в движение в выбранном направлении и, главное, остановить его там, где нужно. Ева тоже заявила, что ей все понятно. Практические занятия по вождению свелись к передвижке бронепоезда метров на десять назад, а потом вперед. Сначала попробовала Ева, затем Сергей.
— А ведь действительно просто…
— Играть на скрипке еще проще, — съязвила Ева, жестом остановив порывающуюся что-то сказать Алену. — Зажимай пальцами струны и пили смычком. Высморкаться и то сложнее, правда?
Нет, сегодня определенно был день, когда всем загорелось тыкать его носом в неаппетитную субстанцию. Для сохранения лица оставалось только хохотнуть в ответ на подколку Евы и поблагодарить Алену. Что Сергей и сделал.
Тигран занимался минированием бронепоезда. Не веря, что сигнал радиовзрывателя дойдет до всех детонаторов сквозь слои брони, тянул провод в шелковой оплетке. Увидев вернувшегося Сергея, он посоветовал ему пока деться куда-нибудь и не маячить. А главное, ничего не трогать в командирской рубке.
Наверное, взрыватель находился там.
Сергей перешел в соседний броневагон, выключил свет, дождался, пока глаза привыкнут к темноте и сквозь бойницу стал смотреть в степь. Ничего там не было, кроме черноты. Ощупью добравшись до бойницы с противоположной стороны, он убедился, что и там чернота. Угадывалось лишь слабое свечение станции прямо по курсу, но увидеть станцию отсюда было нельзя. Спустя некоторое время взвилась очередная ракета. Сергей прильнул к бойнице и не обнаружил в степи никакого шевеления. По-видимому, сбежавший экипаж толокся на станции и не собирался в ближайшее время вернуть себе бронепоезд, учинив ночной штурм.
На всякий случай Сергей взялся за рукоятки пулемета и выпустил в черноту очередь.
— Чего сидишь в темноте и палишь зря? — спросил его вернувшийся Тигран, просовывая квадратный торс в дверь боком. — Свет зажги. Скучно?
— Ага… Что с минированием?
— Закончил. Молюсь, чтобы ночь прошла тихо. Чтобы там, — ткнул он пальцем в сторону станции, — не нашлось отчаянных голов. Знаешь, бывают такие уроды в комсоставе: положить кучу людей им не страшно, а доложить начальству страшно. Но будем надеяться. А утром у нас с ними выйдет совсем другой разговор, по-деловому поговорим… Спать хочешь?
