— Почему?
— Потому что, если не провести курс уколов против бешенства, человек умирает. Эта болезнь смертельна.
На секунду мне стало трудно дышать и возникло такое чувство, будто из меня выпустили весь воздух.
— Первый раз слышу, — с трудом выдавил я.
Она кивнула, глаза ее наполнились слезами. Я уронил молоток и положил ей руки на плечи.
— Не волнуйтесь. С вами все будет хорошо.
Хотя, собственно, что я мог знать, но мне совершенно необходимо было, чтобы мы оба в это поверили.
Я отсчитал пять недель вперед и окружил дату в ее ежедневнике. Она хотела подождать чуть больше месяца, чтобы уж было наверняка.
— Так вот, если к этому времени ничего не случится, — сказал я, — и у вас не появится никаких симптомов, значит, вы здоровы. Ну что, договорились?
— Думаю, да.
Закрыв ежедневник, я сунул его обратно в чемодан Анны.
— Давай жить как жили. И закроем эту тему, — произнесла она.
— Конечно, если так вам будет легче.
Ей, вообще-то, надо было стать актрисой, а вовсе не учительницей. Днем она беззаботно улыбалась, будто ее абсолютно ничего не тревожило, — словом, устраивала настоящий цирк. Она постоянно находила себе занятие: часами играла с дельфинами или помогала мне на стройке. Но при этом практически ничего не ела, а по ночам непрерывно ворочалась с боку на бок, из чего я понял, что у нее бессонница.
И вот две недели спустя как-то ночью я проснулся и увидел, что она вылезла из-под тента спасательного плота. Обычно она вставала хоть раз за ночь, чтобы подкинуть дров в костер, и всегда сразу же возвращалась. Но сейчас ее так долго не было, что я решил проверить, не случилось ли чего. Я нашел ее в шалаше; она сидела, уставившись на огонь.
— Эй! — сказал я, садясь рядом. — Что-то не так?
— Никак не заснуть, — помешав угли палкой, ответила Анна.
— Вы себя хорошо чувствуете? — стараясь, чтобы мой голос звучал не слишком озабоченно, спросил я. — У вас ведь нет температуры? Правда?
— Нет, я в порядке. Правда-правда. Иди ложись.
— Я все равно не смогу уснуть, пока вас не будет рядом.
— Не сможешь? — удивилась она.
— Нет. Мне не нравится, что вы здесь сидите одна. Я начинаю нервничать. И вам совершенно необязательно каждую ночь подкидывать дрова. Я же говорил, что для меня не вопрос утром снова добыть огонь.
— Я просто по привычке. — Она решительно поднялась. — Ладно. Хотя бы один из нас должен нормально спать.
Я проследовал за Анной на спасательный плот, мы легли, и она укрыла нас одеялом. На ней были шорты и моя футболка, когда она пыталась лечь поудобнее, ее голая нога скользнула по моей. Но и устроившись, она не убрала ногу, а я, естественно, тоже не стал отодвигаться.
Мы лежали в темноте, соприкасаясь ногами, и очень долго не могли уснуть.
Она согласилась не вставать по ночам, и как-то утром, пару недель спустя, я довольно ловко разжег костер и, очень довольный собой, сказал:
— Анна, жаль, что вы не можете засечь время. Спорим, на все про все у меня ушло меньше пяти минут.
— Нечего выпендриваться! Хвастаться некрасиво, — засмеялась она.
Чем ближе становилось число, что я окружил в ее ежедневнике, тем веселее она становилась.
Когда прошло пять недель, я осмотрел ее ладонь и даже прошелся пальцем по небольшому
