Я легла, повернулась на спину. Воздух отчетливо теплел. Ночная какофония смещалась дальше, за озеро. Я закрыла глаза и не заметила, как уснула.
Собака — это вещь. Она разбудила нас за несколько минут до того, как в ночной тишине раздался легкий хлопок, а одновременно с ним включились прожекторы у нашего челнока.
— Цивилизация! — обрадовался Павлов.
Костер едва тлел, на всем лежал слой росы. У Августа чистые волосы закрутились в упрямые колечки, он раздраженно убрал их в хвост и кое-как закрепил заколкой. Потом залез в свой челнок и вытащил запасной комбез. Переодевался тут же, спасибо хоть спиной повернулся. Сырую одежду бросил в багажник и сказал как бы никому в отдельности:
— У меня еще два комплекта есть.
— Мы тоже запасливые, — парировал Павлов. — Делла, ты первая, мы отвернулись.
В сухой одежде я почувствовала себя человеком, а не Робинзоном на необитаемом острове.
Мы успели даже позавтракать, когда Василиса глухо зарычала, а потом и залаяла. Через минуту с той стороны показался человек. Высокий и тощий мужчина, до глаз заросший недлинной бородой, одетый частично в истертые штаны, частично в грубую, явно самодельную кожаную куртку. В руке он держал копье-рогатину.
— Вы кто такие? — спросил он, не выпуская из вида собаку, которую Павлов едва удерживал за ошейник.
Август облизнул ложку, которой завтракал.
— Вежливые люди сначала здороваются, потом представляются и называют цель визита, — сказал он, не глядя на мужчину. — А потом задают вопросы. Если их хотят слушать.
— Я невежливый, — огрызнулся тот, ощерившись.
У него не хватало половины зубов — слева. Мне стало неприятно: я уже несколько лет не видела беззубых людей.
Август поднялся. Подошел вплотную. Он был на полголовы выше, в два раза шире.
— Научить?
— Чему?
— Да вежливости же.
Мужчина попятился:
— Ну, ты…
И ткнул в сторону Августа рогатиной. Это он сделал зря. Август перехватил древко, мигом вывернул, отобрал и зашел мужчине за спину. А Павлов отпустил Василису, и она контролировала незнакомца спереди. Тот застыл.
— Вася, сидеть, — приказал Август.
Собака послушалась.
— А теперь, добрый человек, — сказал Август, — проходи к нашему костру, позавтракай, чем бог послал, да расскажи о себе.
Тот растерялся. Август подтолкнул его тупым концом рогатины между лопаток. Тот с опаской обогнул рычавшую Василису, сел.
— Нормальная собака?
— Сейчас — да, — ответил Павлов. — Я — Дима.
— Энрике, — пробормотал мужчина. — В смысле, это я. А что значит: «сейчас да»?
— Ну, две недели назад она была оборзевшей сукой. Лезла в постель к хозяевам, да еще и их выгоняла, кусаться пыталась. Ничего, проучили. Сейчас нормальная.
Мужчина хохотнул:
— Да я имел в виду, собака или киборг. Выглядит, конечно, собакой…
— А-а, — кивнул Павлов. — Киборг. Сибирский.
— Иди ты! И как оно ей тут? Тут киборгам хреново.
