— Я не могла сосредоточиться на уроках, каждые пять секунд проверяла телефон в надежде, что ты напишешь хотя бы малюсенькое сообщение… хоть что–нибудь! У тебя бы это заняло всего пару секунд, зато я бы не нервничала. То ты непрерывно защищаешь меня от всего на свете, то просто с ума сводишь!
— Дитя… — заговорил святой отец.
У священника был еле заметный акцент — вероятно, британский, но он почти исчез за годы, проведенные в Америке. Святой отец замолк на полуслове, когда одна за другой потухли сотни свечей по обе стороны от помоста.
Священник с опаской посмотрел на меня.
— Кто она такая? — Он отступил на шаг.
— Отец Фрэнсис, это она. Избранная.
Служитель церкви прикрыл дрожащими руками рот, а потом простер их ко мне и крепко сжал мою кисть.
— Пречистая Матерь, — с благоговением прошептал он.
Бекс поднял голову, его ресницы затрепетали, глаза закатились, прежде чем он сомкнул веки. Паренек глубоко вдохнул, будто пробовал воздух на вкус, тянулся незримыми щупальцами к иным планам бытия.
— Джаред, — прошептал он.
Вдруг по собору эхом разнесся громкий ритмичный стук. Святой отец бросил мою руку и побежал к дверям.
— Останови его, — велела Джареду Ким.
— Святой отец, постойте, — крикнул ему вслед мой жених, взял меня за руку и повел за собой.
Стук усилился, он стал таким громким, что я выпустила руку Джареда и закрыла уши ладонями. Огромные двери вибрировали от каждого удара.
— Остановите это, — зажмурилась я.
Ким и Бекс встали рядом, подруга прикоснулась к моему плечу, а потом сделала пару шагов вперед.
Шум нарастал; двери, казалось, вот–вот проломятся под напором того, что томилось снаружи.
— Остановите это! — закричала я.
— Святой отец, — обратилась к нему Ким и подтолкнула священника в сторону, затем возложила ладони на двери.
Я вцепилась в руку Джареда. Воцарилась тишина — более зловещая, чем стук.
— Отец наш Небесный, — перекрестился священник.
— Это… — заговорила я, но не смогла продолжить.
— Вороны, отличный ход, — сказала Ким.
На ступенях и дорожке к собору лежали сотни безжизненных черных птиц. На дверях остались кровавые пятна там, куда они бились головами.
— Мамочка! — закричала какая–то девчонка.
Она указала пальцем на трупы, а мать поспешила отвести дочь в машину.
Прохожие останавливались, потрясенно взирая на зрелище у подножия собора и ошарашенную группу людей, что застыла в дверях.
— Давайте зайдем внутрь. — Отец Фрэнсис увлек нас обратно в собор. Закрыл двери и покачал головой. — Это предупреждение. Они знают, кто она такая, и недовольны, что она здесь.
— Меровинг? — отчаянно предположила я.
Священник с отвращением скривился.
— Меровинг, — проворчал отец Фрэнсис и покачал головой. — Нефилим, — проговорил он прежним восторженным тоном.
Святой отец нежно прикоснулся к моему лицу. Кожа его была дряблой и шершавой, в глазах едва угадывалась доброта… но все же она была там.
— Расскажите мне. — Я слабо улыбнулась.
— Ты жена, облеченная в солнце, — с трепетом проговорил отец Фрэнсис.
