Наблюдательный пункт
— Боже мой, да ты себя послушай! Ты говоришь в точности как твой отец. И это ты предлагаешь? Чего ты этим добьешься, Ричард? Вправишь ему мозги?
— Думаешь, нет?
— Чему это его научит?
— Что он, черт возьми, не может…
— Продолжай.
— О, господи, Сьюзен. Но нельзя же вообще ничего не делать.
— Разве я это предлагаю?
Они сидят в круге света от торшера и держатся за руки, по-прежнему держатся за руки, хотя и спорят, что им делать с таким сыном, как я. Мамина голова лежит у отца на плече, вторая бутылка вина почти допита.
— А что тогда?
— Он знает, что так нельзя…
— Это его не останавливает.
— Мы пойдем в школу…
— Да, потому что нас вызвали.
— Нет, нас пригласили. Он подросток. У него переходный возраст. Вспомни себя в его возрасте.
— Я на людей не бросался.
— Он вовсе не…
— Да ты сама себя послушай. Разве это можно назвать нормальным взрослением? И знаешь, что самое обидное?
— Ты разочарован, я понимаю. Я тоже…
— Нет, не в этом дело. Я был разочарован, когда он нагрубил твоей маме. Я был разочарован, когда он стал плохо учиться и, похоже, ему было наплевать. Я был разочарован, когда выяснилось, что он курит, и к тому же курит траву. Я не помню ни одного дня, когда бы он не разочаровывал меня по тому или иному поводу. Но это?
— Ладно, давай не будем.
— Мне стыдно.
Саймон ложился спать на час позже меня, потому что он был старшим. Я чистил зубы, и меня укладывали в кровать, но когда мама спускалась вниз, я следовал за ней.
Если сидеть на четвертой ступеньке сверху и прижать лоб к перилам, то сквозь стеклянную дверь видно большую часть дивана, половину журнального столика и уголок камина. Я смотрел до тех пор, пока темнота прихожей не смыкалась вокруг отсвета гостиной и их негромкие голоса не сливались с моим собственным дыханием, так что иногда я даже не чувствовал, как меня поднимали, и не слышал, как мама называла меня своим шалунишкой. Просто на следующее утро я просыпался в своей уютной, мягкой постели.
Однажды вечером Саймон учился читать. Это случилось вскоре после того, как я присоединился к его занятиям и мы с ним стали читать одну и ту же книгу по очереди.
— Это моя страница, Мэтью. Ты свою уже прочел.
— Я только хочу помочь.
— Я сам справлюсь.
Но у него не очень получалось. Поэтому мама занималась с ним, когда я уже ложился спать, и я смотрел, как она каждый вечер терпеливо объясняет ему одни и те же слова. Ее нежность и терпение были бесконечны. Отца отсылали на дальний конец дивана, так что я видел лишь его ноги в носках, лежащие на журнальном столике.
Саймон читал книжку с картинками «Король-лев», которую ему подарила бабушка Ну. Она стала его
