добавил: — Ладно, слушайте. Знаете, о чем гудит сегодня весь Лондон? Хотя, наверное, вам про то рассказывать негоже. В прошлый раз вы здорово отругали меня, мисс, за пересказ досужих сплетен.
Я удивилась, что он запомнил, о чем мы говорили год назад, хотя сама могла воспроизвести каждое слово того разговора.
— Люблю послушать хорошую историю, — язвительно заметила я, — даже если в ней нет ни слова правды.
Похоже, Рейфа мои слова сильно обидели:
— Мне нет нужды придумывать истории, мисс. То, что я вижу вокруг себя каждый день, затмевает фантазии любого поэта.
— Ну, так приведи пример, — потребовала я.
Ждать пришлось недолго. Рейф оглянулся по сторонам и начал издалека:
— Принцесса сейчас в Гринвиче, не так ли?
Я кивнула.
— И там же находится ее мать королева?
— Да. И король скоро присоединится к ним. Он, если ты не знаешь, нынче проживает во дворце Брайдвелл, что рядом со стеной, окружающей Лондон.
Строго говоря, Брайдвелл был совсем рядом с тем местом, где мы сейчас находились.
— Я хорошо знаю, где король проводит свои дни… и свои ночи, — бросил Рейф. Губы его исказила гримаса неодобрения, и он добавил: — Впрочем, все в Лондоне это знают, тут я тайны не открою.
Заговорщицки поглядев по сторонам, он взял меня за руку, притянул к себе так, что я почувствовала запах сандалового дерева, идущий из складок его одежды. Даже сквозь многослойные рукава я ощущала его пальцы на моей коже и не пыталась освободиться.
Рейф заговорил тихим голосом:
— Перед тем как королева Екатерина отбыла в Гринвич, она делила Брайдвелл с королем. В этом дворце нет ни церкви, ни часовни, поэтому тот, кто хочет послушать мессу, должен пройти над рекой Флит по галерее, которая ведет прямо в аббатство на другой стороне.
— Ну да, в аббатство Блэкфрайерз, — пробормотала я, не в силах сосредоточиться из-за приятной теплоты, разливавшейся из-под пальцев Рейфа по моей руке. — Живущие там монахи-доминиканцы надевают черные накидки поверх своих белых ряс, отсюда и название обители[86].
Рейф нетерпеливо выдохнул:
— Не в этом дело, мисс Лодж. Слушайте внимательно, что я вам говорю. Эта галерея длиной более двухсот футов. Любой человек, находящийся на улице под нею, видит, кто по ней идет. Когда королева жила в Брайдвелле, ее верные сторонники из числа жителей столицы собирались на улице напротив галереи, чтобы посмотреть на свою повелительницу. Каждый раз, когда она появлялась, они выкрикивали слова поддержки.
— Поддержки? — я знала, что королева пользуется любовью народа, но выбор Рейфом именно этого слова удивил меня.
Мой собеседник вновь оглянулся по сторонам. Было очевидно, что он очень боится, как бы нас не подслушали. Эдит догнала нас, но все ее внимание было сосредоточено на рулоне небесно-голубой ткани, который она рассматривала на почтительном расстоянии от нас. Больше вокруг никого не было.
Вдохновившись тем, что мы одни, Рейф продолжал:
— Простые лондонцы кричали: «Пусть вам сопутствует удача, миледи! Не давайте королю развода, иначе Англия падет во прах!» и еще всякое разное в этом роде.
Я широко раскрыла глаза от удивления:
— Те лондонцы, о которых ты толкуешь, — очень смелый народ. Или очень глупый.
— Они любят королеву Екатерину и ненавидят фаворитку, метящую на трон.
Мне не нужно было спрашивать, кого Рейф имеет в виду, но я нахмурилась:
— Мисс Анна Болейн так и не вернулась ко двору после того, как излечилась от потницы.
