Юноша стиснул зубы. Что он мог сказать? Что хрупкая женщина и дряхлая старуха хотели убить его, и он спасся лишь благодаря счастливому случаю? Тогда его вовсе засмеют!
Как назло, на следующий день Ансельма отправили в патруль на Фонтанную улицу. Они с напарником, опытным солдатом из маргуринских крестьян, поднялись к чаше с львиными мордами. За скульптурными зверями, невидимая для глаз, пряталась водозаборная колонка. Жители окрестных кварталов целый день толкались вокруг с ведрами и кадками. Ансельм поймал себя на том, что вглядывается в лица женщин, надеясь и страшась обнаружить в них сходство с ночной охотницей.
В тени деревьев скучала группка шлезских гренадеров. Их полк покинул Раную, но с обозом вышла задержка, – поговаривали, что в первую голову граф Инмар вывез награбленные при взятии города ценности, для войсковых припасов не хватило подвод, и часть интендантской команды осталась, чтобы уладить дело. Солдаты в белых мундирах с серебряными галунами лузгали семечки и усмешливо глазели на суетливых рануэзцев.
У фонтана скопилась очередь. Плечистый парень, по виду трактирный прислужник, занял все три краника, подставив под них пузатые бочонки. Женщины покрикивали на него, торопили, он весело огрызался. Закончив, взгромоздил бочонки на тележку и присел на бордюр передохнуть.
Очередь двинулась. Девушка с алой лентой в волосах отошла от фонтана с полным кувшином. Рослый капрал заступил ей путь:
– Дай напиться, красотка.
За его спиной ухмылялись двое солдат.
Алая Лента ответила коротким ругательством.
Гренадер облапил ее за талию. Таланийка, недолго думая, окатила его водой.
– Ах ты стерва!..
Мокрый, с обвисшими усами, капрал влепил девушке оплеуху, выбил из рук кувшин, схватил за плечо, но больше ничего сделать не успел. Плечистый парень, бросив свою тележку, налетел на него, как разъяренный петух. Взмахнул кулаком – из носа у капрала потекла кровавая юшка. Приятели-гренадеры ринулись на выручку, сбили парня с ног. Капрал дернул из ножен саблю…
– Стой! – крикнул Ансельм.
Напарник мертвой хваткой вцепился ему в плечо:
– Не лезь, дурень, себе дороже!
Ансельм замешкался. А потом стало уже поздно…
Назавтра пошли слухи, что увольнения отменят: из третьей роты пропали двое солдат. Первый был новобранец, и барон Холлак предположил дезертирство. Но когда в казармы не вернулся второй, ветеран Танамы, кавалер двух бронзовых сердец, стало ясно, что дело серьезное. Через два дня заговорили об исчезновении сержанта из второй роты.
«Женщинам такое не под силу, – убеждал себя Ансельм. – Расправиться с мальчишкой, новичком, вроде меня – пожалуй, смогут. А бывалого стрелка им не одолеть. Магия у старухи слабовата…» Да и было ли все это? Может, приснилось со страху?
Однако гибли люди, и совесть юноши была неспокойна. Надо рассказать все капралу. Нет, лучше лейтенанту… Но что станет с женщинами? Их изрубят на куски, не разбираясь, что к чему! – старуху, черноглазую мегеру и красавицу златовласку, ни сном ни духом не ведавшую, что творили ее мать и бабка.
В гарнизоне росло волнение. Стрелки боялись не столько таинственных убийц, сколько отмены увольнительных. Барон Холлак не решился пойти на крайнюю меру, лишь издал приказ возвращаться в казармы засветло. Заодно усилил ночные патрули, провел несколько облав. Один Всесущий знает, был ли от этого прок.
Ансельм предпринял собственный поиск. Он исходил окрестности Фонтанной улицы вдоль и поперек. Исследовал переулки, поднимался к руинам старой городской крепости, спускался вниз, к морю, и в конце концов совершенно запутался. Решив уже искать дорогу назад, он свернул за угол – и замер…
