рада, что весь этот фарс наконец прекратился.
– Фарс? – Айрин недоумённо приподняла бровь. – Какой фарс?
– Дитя, – Миан не обращался к ней иначе, – всем известно, что ты подала в отставку, и известно почему.
Следующие несколько минут ньор Донис в подробностях рассказывал ей о хитроумнейшей, многоходовой политической комбинации, задуманной умнейшим королём Иларом и реализованной самой Айрин и Оратисом! По его рассказу король был едва ли не умнейшим человеком в мире, а Айрин и намин Оратис были достойны играть в опере ведущие партии. А уж то, как они сумели обойти самого Рионара Аскаилоне… Вот после этих слов у неё не оставалось сомнений в том, кто породил сей нелепый слух, которому вопреки логике поверили все!
– Айри, – проследив за выражением её лица и не скрывая тревоги, заговорила Ориниана, практически прервав супруга, – Айри, это не так?
– Мама… я возвращаюсь в Такассию… с Рио, – тихо ответила девушка.
– Я так и знал! – Ледгар вскочил. – Я и не сомневался, что этот изворотливый, высокомерный, самонадеянный… но как он убедил тебя?
– Использовал разумные доводы, – Айрин наконец позволила себе сесть и устало закрыла глаза, – в любом случае без него… жизнь лишена смысла.
– Надеюсь, он усвоил урок? – холодно осведомилась Ориниана, едва мужчины, повинуясь её жесту, покинули их с дочерью.
– О-о-о да! – Айрин подмигнула матери и вновь закрыла глаза, откинувшись на спинку кресла. – Осознал, понял, и теперь-то уж и он, и Артиан поостерегутся!
– Айри, – Ориниана с грустью подошла к дочери, – Кимора всё же воспитывала тебя по своему образу и подобию. Ты снова играешь, девочка!
– Игра – это способ прожить жизнь… достойно! А ждать до осени… я собиралась, но он меня вынудил поступить иначе.
– Ты ощутила вкус власти, девочка…
– Не могу отрицать, что мне понравилось, но Лиотиссия… – Айрин гибким движением поднялась. – Он меня понимает, мама. Понимает и чувствует, как никто другой. Он понимает во мне даже то, что я сама понять ещё не в силах.
– Ты любишь его… – Ориниана поднялась, обняла дочь. – Что бы ты сейчас ни говорила, ты мыслишь не разумом, а сердцем. Надеюсь, он достоин того дара, который ты ему преподносишь.
– Я в этом уверена! – улыбаясь, ответила девушка.
– Безумство юности… Я бы попыталась тебя отговорить, но первая любовь слишком прекрасное чувство, чтобы отказать себе в удовольствии испытать его… Лети, мотылёк… лети на огонь и храни надежду, что он не опалит твои крылья… – В глазах ньере Донис появились слёзы. – Айри, мне страшно тебя отпускать…
– Крылья дарит любовь… И даже если она их и отнимает, воспоминания о полёте будут в моём сердце всегда.
– Айри… – Судорожно вздохнув, Ориниана всё же сказала: – Всегда помни, что тебе есть куда вернуться! И поверь, единственное, чего ты не увидишь в моих глазах, – это осуждения.
Чем можно измерить счастье? Как можно измерить радость? Существуют ли приборы, позволяющие оценить любовь? Айрин снова и снова задавала себе бессмысленные вопросы, плавясь под взглядом любимого. Рионар загадочно улыбался, не сводя с неё необыкновенно ласковых чёрных глаз. Маски были безжалостно сорваны, роли отринуты, чувства они перестали скрывать. Влюблённые сходили с ума от взглядов, лёгких прикосновений и того, что были вместе.
Айрин любовалась его лицом, совершенным, прекрасным и исполненным выражения холодного
