Кэрри недоуменно уставилась на Перри.
— Вы шутите! Тут морпехи тонут в собственном говне, повсюду — от Багдада до Сирии — самодельные мины и обезглавленные тела, сама страна вот-вот взорвется, а этот хрен задумал в бога играть?
— Он напуган. — Перри нахмурился. — Курды готовы основать собственное государство, сунниты жаждут войны, иранцы сговорились с Муктадой ас-Садром… шииты будут пировать на обломках. Бенсон — ставленник президента, его не обойти.
Господи боже! Неужто Демпси, Дима, Рана и даже Филдинг погибли напрасно? Неужто Америка проиграет войну из-за бюрократии?!
— Хреново, — сказала Кэрри.
— Да вообще, — согласился Перри. — Когда планируется теракт?
— Мой информатор думал, что на следующей неделе, однако тогда Абу Убайда еще не раскусил его и не отрезал ему голову.
Кэрри вдруг вспомнила, что обещала Ромео присмотреть за его семьей. И присмотрит, но… сначала предотвратит войну.
Перри снял очки и протер их салфеткой. Без них его взгляд казался мягче.
Кэрри выпрямилась. Входя в кабинет, она ощущала себя разбитой, чувствовала отчаяние, хотелось помыться… и вдруг усталость как рукой сняло.
О Верджиле — да и вообще ни о чем — она больше не беспокоилась. До нее дошло: похоже, начался приступ. Она уже сутки не принимала лекарство, вот и дождалась очередного заскока. Кэрри судорожно сглотнула. Так, нужно срочно выйти и принять таблетку.
И в то же время надо сосредоточенно поразмыслить. С Перри хорошо, с ним — как и с Саулом — можно говорить откровенно.
— Никто ведь не знает и даже не догадывается, насколько эти гады умны, — сказала Кэрри. — Все думают, что террористы — это банда тупых немытых духов, которые носятся с криками «Аллах акбар», только и мечтая, чтобы взорвать себя в людном месте и сразу вознестись на небо к семидесяти двум девственницам. Однако они умеют соображать, — Кэрри постучала себя пальцем по виску, — и соображать стратегически. Поэтому они опасны. Нам тоже пора начать думать.
— Согласен, — ответил Перри, надевая очки. — КолиМЃтесь, что затевается?
— Точно не знаю, но Абу Убайда, похоже, начинает играть по-крупному. Сначала Бейрут и Нью-Йорк, теперь вот Багдад. Зачем ему это? Скажете: он террорист, чем ему еще заниматься? Однако я думаю, дело в другом. Между Абу Назиром и Абу Убайдой что-то происходит. О том же говорил мой информатор, да и чутье подсказывало…
— О чем это вы?
— Нет никаких доказательств, что Абу Назир вообще был в Рамади. Когда я первый раз общалась с Ромео, он проговорился, будто Абу Назир в Хадисе. Потом попытался вывернуть это так, что Абу Назир может быть в Фаллудже. Однако Фаллуджу окружают наши войска, поэтому приглядывать следует за Хадисой.
— Там довольно опасно, — заметил Перри, потирая челюсть. — А что с Багдадом?
— Давайте на секунду предположим, что за всем стоит один только Абу Убайда. Он точно был в Рамади, я эту сволочь собственными глазами видела. Поставьте себя на его место. От Ромео он знает, что его планы для нас — не секрет. Значит, у него остается всего два варианта. Первый: отменить теракт. В этом случае, в какие бы игры он ни играл с Абу Назиром или с нами, он проигрывает. Второй: сдвинуть сроки, поторопиться.
Драйер подался вперед.
— Так, и сколько у нас времени?
— Что там с госсекретарем? Приезд отменили?
— Ее самолет уже в воздухе. По пути Брайс сделает остановку в Аммане — там у нее встреча с королем Абдаллой.
