собственные солдаты. Бегущие Волки соблюдали дисциплину, а вот прочие сделались беспокойны. Произошло несколько неприятных стычек между нильсаэльцами графа Марвена и кумбраэльскими лучниками, с обеих сторон были серьезно пострадавшие, и главных зачинщиков пришлось высечь. Дезертиры были только в королевской страже: пятеро из Синих Соек лорда Аль-Кордлина перемахнули через стену с награбленным провиантом в надежде добраться до Унтеша. Ваэлин испытывал искушение дать им пропасть в пустыне, но понимал, что следует подать пример остальным, и потому отправил в погоню Баркуса с отрядом разведчиков. Два дня спустя Баркус вернулся и привез трупы: Ваэлин отдал ему приказ привести приговор в исполнение на месте, чтобы избежать зрелища публичной казни. Трупы он велел сжечь в виду главных ворот, чтобы часовые на стене поняли намек и товарищам передали: никто никуда не уйдет.
После полудня он обходил стены и ворота и вызывал людей на разговор, несмотря на то что им явно было не по себе. Королевская стража держалась с натянутой почтительностью, но боялась его, нильсаэльцы вели себя угрюмо, а кумбраэльцам явно был неприятен сам вид Темного Меча, однако же Ваэлин проводил время со всеми, расспрашивал их о семье, о том, как они жили до войны. Отвечали ему стандартными, отрывистыми фразами, какими солдаты всегда отвечают на ритуальные заигрывания командиров, но он понимал, что все это несущественно: людям надо было видеть его и знать, что он не боится.
Однажды он встретил у западных ворот Брена Антеша. Тот стоял, приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза от солнца, и смотрел на птицу, кружащую над головой.
– Стервятник? – спросил Ваэлин.
Командир кумбраэльцев, как всегда, не стал его приветствовать, как положено – Ваэлин обнаружил, что его это совершенно не раздражает.
– Ястреб, – ответил он. – Я таких раньше никогда не видел. Немного похож на нашего быстрокрыла.
Антеш отнесся к случившемуся спокойнее всех прочих военачальников, утихомирил своих людей и заверил их, что им ничто не грозит. Его слово явно имело значительный вес: никто из лучников дезертировать не пытался.
– Я хотел вас поблагодарить, – сказал Ваэлин. – За то, какие дисциплинированные у вас солдаты. Видимо, они в вас очень верят.
– Они и в вас верят, брат. Почти так же сильно, как ненавидят вас.
Ваэлин не видел причин это оспаривать. Он подошел к Антешу и облокотился на зубец стены.
– Надо сказать, я был удивлен, что королю удалось набрать так много людей в вашем фьефе.
– Когда во главе фьефа встал Сентес Мустор, он первым делом отменил закон, предписывающий ежедневно тренироваться в стрельбе из лука, и заодно прилагающееся ежемесячное пособие. Большинство моих людей – крестьяне, пособие было для них серьезным подспорьем, без него многие не могут прокормить семью. Как бы страстно они ни ненавидели короля Януса, ненавистью детишек не накормишь.
– Они действительно верят, будто я тот самый Темный Меч из вашего Десятикнижия?
– Вы убили Черную Стрелу и Истинного Меча.
– На самом деле Хентеса Мустора убил брат Баркус. И я по сей день не знаю, действительно ли тот человек, которого я убил в Мартише, был именно Черная Стрела.
Кумбраэлец пожал плечами:
– Как бы то ни было, в книге четвертой говорится, что никто из людей праведных Темного Меча убить не сможет. Должен сказать, брат, что вы и впрямь хорошо соответствуете описанию. Что же до слова «Темный»… Кто знает?
Лицо у Антеша сделалось опасливым, словно он ожидал упреков или угроз.
Ваэлин счел уместным сменить тему.
– А вы, сударь? Вы тоже вступили в армию потому, что вам детей кормить нечем?
– У меня нет детей. И жены у меня нет. Только лук да одежда, что на мне.
– А как же королевское жалованье? Оно-то у вас должно быть.
