Антеш как будто заволновался, отвел взгляд и снова принялся оглядывать небо в поисках ястреба.
– Я… я его потерял.
– Насколько я понимаю, каждому из рекрутов выплатили по двадцать золотых авансом. Довольно крупная сумма, чтобы ее потерять.
Антеш, не оборачиваясь, спросил:
– Вам от меня что-то нужно, брат?
Песнь крови откликнулась коротким беспокойным ропотом, не пронзительной нотой близящегося нападения, но предупреждением об обмане. «Он что-то скрывает».
– Я хотел бы побольше узнать о Темном Мече, – сказал Ваэлин. – Если вам, конечно, будет угодно об этом рассказать.
– Это означает ближе познакомиться с Десятикнижием. Не боитесь, что ваша душа будет осквернена подобным знанием? Что ваша Вера пошатнется?
Слова кумбраэльца вызвали в памяти Хентеса Мустора. Ваэлин снова увидел вину и безумие в глазах Узурпатора. Ропот песни крови сделался громче. «Знал ли он его? Быть может, был одним из его приверженцев?»
– Сомневаюсь, что какое бы то ни было знание способно осквернить душу. И, как я уже говорил вашему Истинному Мечу, моя Вера не может быть расторгнута.
– Книга первая велит нам учить истине о любви Отца Мира всякого, кто готов слушать. Отыщите меня, и я расскажу вам больше, если вам угодно.
По вечерам он приходил в мастерскую Ам Лина, где жена каменотеса кровожадно хмурилась, разливая чай, а сам каменотес учил его, как обращаться с песнью.
– У моего народа она зовется Музыкой Небес, – рассказывал Ам Лин как-то вечером. Они сидели в мастерской, прихлебывая чай из маленьких фарфоровых плошечек, рядом со статуей волка, которая с каждым новым визитом Ваэлина все сильнее походила на настоящего, живого волка. Это пугало. В дом жена каменотеса Ваэлина не пускала, и сама, разлив чай, неизменно уходила и запиралась. Как-то раз он совершил непростительный промах, сказав, что чаю они могут налить и сами, но она ответила таким свирепым взглядом, что Ваэлин обождал, пока Ам Лин не отхлебнет из чашки первым, боясь, что она подлила в чай яду.
– У вашего народа? – переспросил Ваэлин. Он сделал вывод, что каменотес родом откуда-то с Дальнего Запада, но сам Ваэлин знал о тех краях мало: только рассказы моряков, невероятные истории о крае бесконечных полей и больших городов, где правят короли-торговцы.
– Я родился в провинции Чин-Са, под великодушным правлением великого короля-торговца Лол-Тана, человека, который хорошо знал цену людям, наделенным необычными способностями. Когда о моих способностях сделалось известно деревенским старейшинам, меня в десять лет забрали из семьи и отвезли к королевскому двору, дабы наставлять в Музыке Небес. Помню, я ужасно тосковал по дому, но никогда не пытался сбежать. Потому что, по закону, измена сына переходит на отца, а я не хотел, чтобы он пострадал за мое неповиновение. Хотя мне ужасно хотелось вернуться к нему в мастерскую и снова работать по камню. Он тоже был каменотес, понимаете?
– У вас на родине не стыдятся Тьмы?
– Отнюдь. Это рассматривается как благодать, как дар Небес. Для семьи, где родился Одаренный ребенок, это большая честь.
Лицо его помрачнело.
– По крайней мере, так говорят.
– И вас, значит, учили песни? Вы знаете, как с нею обращаться, вы знаете, откуда она берется…
Ам Лин печально улыбнулся.
– Песни нельзя научить, брат. Она ниоткуда не берется. Она просто часть тебя. Ваша песнь – это не иное существо, живущее внутри вас. Это вы сами.
