какого-то старого отцовского детектива.
Шаги остановились возле двери. Она дернулась в сторону. В полосе яркого света из коридора проем загораживала массивная механическая фигура. Давнишний задумчивый робот с красным крестом, с которым разговаривал Тимур.
Робот шагнул внутрь, зацепившись стальной ногой за порог. Странная недоработка конструкции, подумал Тимур. Охранник оглядел комнату своими бусинками-фотоэлементами, и взгляд его зафиксировался на Ясоне. Он шагнул к нему и протянул членистую руку:
– Нужно идти, – пролязгал динамик. Тимур шагнул вперед и ободряюще улыбнулся Ясону. Теперь он точно знал, что будет делать: выяснит расположение клиники, подготовит побег и тогда отправится выручать друга. А пока тому придется немного потерпеть.
– До скорой встречи, – он пожал руку Ясона, стараясь не смотреть на робота. Охранник стоял, уперев взгляд в стену, как будто старался не смотреть на их прощание. – Ничего не бойся.
Ясон кивнул. Губы его скривила усмешка. Он посмотрел на Тимура еще раз, пожал плечами и быстро вышел из комнаты. Как будто думал, что уходит навсегда, что никто ему не поможет. И перед лицом смертельной опасности сохранял присутствие духа.
Охранник все еще стоял рядом, и красные глазки его сфокусировались на опустевшей бутылке на столе.
– Он не вернется, – проклацал голос в динамике. – Нужно привыкать.
Помолчал и добавил:
– Точнее, он вернется. Но ты его не узнаешь.
Тимур в упор посмотрел на робота и сказал сквозь зубы:
– Я узнаю моего друга всегда. Даже если больше никогда его не увижу.
Охранник двинулся к выходу, медленно и тяжело. Как будто нехотя. Занеся на порог ногу – сейчас опять споткнется, подумал Тимур, – робот помедлил в дверях. Обернулся.
– Ему повезло, – сказал он без выражения. – У него есть друг. А у меня нет.
Дверь за ним уже закрылась, а Тимур все стоял с открытым ртом, ошарашенный последней фразой. Он почти побежал за странным роботом – остановить, сказать, что и он будет другом Тимура. Но он вовремя себя остановил. Враг, даже самый благородный, остается врагом. Так его учил отец.
Тимур вернулся в постель и сел, замотавшись по шею в одеяло. Прицокала механическая нянечка забрать посуду, потом вернулась смерить температуру. А он все смотрел перед собой, ничего не видя. Неприятное чувство не уходило: оно усиливалось, росло, и наконец Тимур смог распознать его. Это был страх.
Какая глупость, сказала бы тетя Эйла. С какой стати ему бояться? И тут Тимур вспомнил залепленную пластырем вену на руке Ясона. И от этого воспоминания все у него внутри похолодело так, что вместо воздуха изо рта вырвался ледяной пар.
Ясон сказал, что он сюда попал последним, что после него других детей не было. Только Тимур. А это значило, что…
Что в следующий раз придут за Тимуром.
За отъехавшей в сторону панелью со взлетающей ракетой темнел коридор. Голова у Бой-Бабы закружилась от прилива кислорода. Фонарик выскользнул, упал на пол и погас. Увлекаемая собственной тяжестью, Бой-Баба повалилась носом вперед через край входного отверстия в темноту, воняющую плесенью, и долго хватала ртом застоявшийся воздух.
Темно, но дышать можно. Она напрягла дорогие модифицированные уши, но шума нагнетателей не доносилось. Значит, здесь, в бункере, сохранились остатки воздушной смеси десятилетней давности, и они сейчас быстро улетучиваются, драгоценные молекулы разлетаются по базе…
Хватаясь за края отверстия, чтобы не упасть от головокружения, Бой-Баба выпрямилась. И сразу, отреагировав на ее движение, закраснелись слабо лампы в проволочных сетках. Из тьмы выступили ребристые полукруглые стены и решетки напольного покрытия. Лампы освещали пару метров узкого коридора. Наверху затрещало, хлопнуло и загудело: сначала натужно, потом все тише и спокойней.
