— Какие это? — буркнул Кэл, все еще кипя от негодования.
Я стерла капельки влаги со стекла и всмотрелась в проносившиеся мимо виды. Сделаю, что велел Тремейн, освобожусь и тогда смогу отомстить за Конрада, а потом найти отца и передать бремя Блюстителя ему. Я повернулась обратно к Кэлу.
— Например, как нам попасть внутрь Движителя.
Наступило молчание. Рейсовка спустилась с гор и катилась теперь по широкой дороге посреди долины. Разговоры других пассажиров тонули в шипении пара и лязге гусениц, и я изложила Дину с Кэлом свой план. Он родился и созрел у меня в уме прошлой ночью, когда я лежала без сна и пыталась хоть как-то отвлечься от терзавшего меня страха, что ложь Тремейна о Конраде была лишь первой из многих.
— Вся земля под городом изрезана вентиляционными шахтами, — начала я. — Некоторые из них выходят к реке. — Я потрясла саквояжем, и припрятанные в нем инструменты загрохотали. — Дождемся отлива и с помощью этих штук проникнем в одну из них. Прорежем энергайзером решетку и окажемся внутри Движителя.
— Аойфе, но река почти замерзла, вода ледяная, — напомнил Кэл.
Это я тоже предусмотрела.
— Сперва отправимся в Академию. В клубе туризма есть герметичные гидрокостюмы. — Президентом клуба был Маркос Лангостриан, и то, что план осуществится при помощи его дурацкой экипировки, доставляло мне особенное удовольствие.
— Может и получиться, — медленно проговорил Кэл.
Дин покачал головой.
— Опасность все равно велика.
— Получится. — Прижавшись лбом к стеклу, я смотрела, как горы сменяются холмами, а холмы — полями, подернутыми изморозью. — Должно получиться.
30
Тайна пара
Лавкрафт возник из хмурого, окутанного туманом дня, как скелет гигантского животного, покоящегося на речном берегу. Дым поднимался из труб литейной призрачным дыханием. Хотя прошло всего чуть больше недели, я, глядя на знакомые крыши и башенки, чувствовала себя так, словно вернулась из невероятно далекого и долгого путешествия.
Мы тряслись по улицам, на которых уже зажигались фонари. Пар поднимался из-под земли сквозь вентиляционные решетки, клубясь на ветру холодными силуэтами, похожими на призраки драконов. Исполинское сердце Движителя работало день и ночь, питая генераторы эфира, обеспечивая энергией рейсовки и весь город в целом.
По школьным экскурсиям на Движитель я знала, что он охраняется прокторами. Нежданный гость, если он не являлся работником и не имел пропуска, рисковал получить от ворот поворот в лучшем случае или пулю — в худшем. Сам Движитель располагался в сотнях футов под землей, и все вентиляционные туннели, выходившие наружу, были надежно заварены решетками и регулярно осматривались.
Все это я помнила из курса гражданстроительства. Никто не смел покуситься на Движитель. Он был сердцем города. И я собиралась вырвать его.
Рейсовка, скрежеща гусеницами, заехала на станцию в конце Мискатоник-авеню и встала бок о бок с десятком других стальных, дышащих паром экипажей. Водитель, однако, не открыл дверей. Я выглянула в окно. Дин, присоединившись ко мне, сжал мое плечо.
— Что-то не так, — проговорил он вполголоса.
— Пардон, ребятки, — засочился из фоно у меня над головой глумливый голос водителя. — Официальное распоряжение об усилении мер безопасности. Сидим на местах и дожидаемся проверки.
