ее любовника. Однако если вдова о данном неблаговидном поступке знала, то у нее хватило сообразительности об этом помалкивать.
— Тебя как зовут? — выглядывая из-под ладони, спросила она.
— Лена.
— Скажи на милость, где он может быть?
— Ваш муж?
— Конечно. Черт знает что происходит… — она вскочила и немного побегала по комнате, схватила сигарету из пачки и нервно закурила. — Надо что-то делать… с ума сойдешь от этого ожидания.
— Думаю, пора заявить в полицию, — кивнула я.
— Не сделать бы хуже, — пробормотала она сквозь зубы.
— Вы что имеете в виду?
Екатерина Григорьевна посмотрела в замешательстве.
— Я тебе кое-что покажу. — Она бросилась к шкафу, выдвинула верхний ящик и достала какие-то бумаги. — Вот, — сказала торжественно. — После того как вы ушли, я заглянула в кабинет мужа. И нашла письма. В его столе лежали, в запертом ящике, но я знала, где ключ.
Я взяла бумаги из ее рук. Три конверта и три листа формата А4. На всех трех напечатана одна и та же фраза: «Ты за все заплатишь, сволочь». Без подписи. Я взглянула на конверты. Обратный адрес отсутствует, письма, судя по датам на штемпеле, приходили с интервалом в неделю. Первое — месяц назад, последнее — незадолго до убийства. На конверте домашний адрес адвоката и его фамилия, не от руки написаны, а напечатаны.
— Ему угрожали, — сказала вдова, внимательно наблюдая за мной.
— И он вам ничего не сказал?
— Ничего. Кто бы это мог быть?
— Мне-то откуда знать? — удивилась я. Она села рядом и схватила меня за руку.
— Это кто-то из его прошлой жизни. Степан Ильич не любил рассказывать о своих делах, но враги у него наверняка были. Учитывая его работу… Так?
— Понятия не имею. В конце концов он адвокат, а не прокурор.
— Вот именно, адвокат. И среди его клиентов мог быть какой-нибудь псих. Чувствую, не увидеть мне больше Степана Ильича, — она дважды всхлипнула и потерла глаза, симулируя рыдания. Не сказать, что вышло впечатляюще.
— Тогда тем более в полицию надо.
— Эта дура, секретарша его, то же самое говорит. Сегодня звонила.
— Ее можно понять, она беспокоится.
— Беспокоится, — фыркнула вдова. — Ей-то чего беспокоиться? В конце концов это мой муж. Вот только куда делся? Если его… не стало, то должен быть труп. Ведь должен? Тогда бы эти в полиции зашевелились.
— Труп могли спрятать, — брякнула я.
Екатерина Григорьевна вытаращила глаза.
— Кто? Кто его спрятал?
— Убийца, — сообразив, что разговор принимает весьма опасное направление, неохотно ответила я.
— Зачем убийце его прятать?
— Затем, чтобы не нашли. Полиция бездействует, вы туда даже не обращались, а убийца тем временем спокойно сбежит.
Екатерина Григорьевна немного похлопала глазами и тяжело откинулась в кресле.
— Черт-те что… не знаешь, что и думать, — поправилась она. — Точно, он спрятал труп и сбежал…
— Неувязочка, — заметила я со вздохом, не худо бы промолчать, но на меня, как на грех, словоохотливость напала. — Не стоило убийце эти письма писать.
