— Не совсем. Видел бы ты меня девчонкой.
Улыбку Холмса освещало рассеянное оранжевое сияние уличного фонаря.
— Тихо, начальник, — сказала Шивон.
Наверху что-то заскреблось.
— Крыса, — задумчиво произнес Холмс. — Никогда не приходилось загонять крысу в угол? — (Шивон Кларк отрицательно покачала головой.) — Они могут прыгать, как лосось в Таммель-ривер.
— Как-то раз, когда я была маленькой, родители возили меня на плотину.
— В Питлохри? — (Она кивнула.) — Так ты видела, как прыгает лосось? — (Она еще раз кивнула.) — Так вот, представь себе такую рыбину, только с шерстью, клыками и длинным толстым хвостом.
— Лучше я не буду это делать. — Шивон посмотрела на улицу. — Ты думаешь, он появится?
— Не знаю. Но Джон Ребус ошибается редко.
— Его поэтому все ненавидят?
Холмс посмотрел на нее удивленным взглядом:
— Кто его ненавидит?
Она пожала плечами:
— Люди, с которыми я говорила на Сент-Леонардс… и в других местах. Они ему не доверяют.
— С ним иначе и быть не может.
— Это почему?
— Потому что он весь шиворот-навыворот. — Он вспомнил, как Ребус в первый раз использовал его в деле. Он проторчал весь стылый вечер в ожидании собачьих боев, которые тогда так и не состоялись. Он надеялся, что сегодняшний вечер будет удачнее.
Крыса опять заскреблась. Теперь в заднем углу комнаты — над дверью.
— Ты думаешь, он появится? — снова спросила Шивон.
— Он появится, девочка.
Они оба повернулись к тому, кто в этот миг возник в дверях. Это был Ребус.
— Вы двое, — сказал он, — треплетесь, как две кумушки. Я мог бы подняться по лестнице в шахтерских сапогах, и вы бы все равно не услышали. — Он подошел к окну. — Было что-нибудь?
— Ничего, сэр.
Ребус выгнул руку, чтобы свет падал на часы:
— Насколько я понимаю, сейчас без пяти…
— Без десяти, сэр, — сказала Шивон, у которой часы были с подсветкой.
— Чертовы часы! — проворчал Ребус. — Уже недолго осталось. Минут через десять начнется движуха. Если этот тупой абердинец ничего не напутал.
Но «тупой абердинец» вовсе не был так уж туп. Большой Джер Кафферти платил за информацию. Даже если эта информация уже дошла до него из других источников, он все равно был склонен платить. Таким образом он задешево знал обо всем. Например, если два источника уже сообщили ему, что хайлендеры собираются оттяпать его бизнес, он платил обоим. Вот и Шагги Олифанту перепало несколько бумажек за усердие. И Олифант, который хотел сохранять собственные источники, отдал десятку (две пятых от денег, полученных самим Олифантом) Энди Стилу.
— Держи, — сказал Олифант.
— Ура-ура, — искренне обрадовался Энди.
— Ну, нашел что-нибудь по себе?
Олифант имел в виду видеокассеты в принадлежащем ему ателье видеопроката. Пространства за узеньким прилавком было очень мало, Олифант едва там помещался. Казалось, стоит ему пошевелиться, как что-нибудь упадет со стеллажа на пол, где и останется, потому что теснота не позволяла ему нагнуться.
— У меня тут под прилавком найдется кой-чего, если тебе интересно, — продолжил Олифант.
— Нет, видео меня не интересует.
На лице Олифанта появилась недовольная ухмылка.
