пришелся один только гольф. Ему нравилось лупить по мячику, гонять его по полю. Беда была только в том, что ему не удавалось себя сдержать, и мячик неизменно пролетал дальше цели. После девяти промахов по лункам он непременно должен был располосовать два-три мяча, иначе душа его не находила покоя.
Бильярд его устраивал. Тут было все: тактика, сигареты, выпивка и пари с большим числом участников. И вот он опять был в этом зале, свет сверху затоплял зеленую материю стола, тогда как в других местах стоял полумрак. К тому же здесь было тихо, а это оказывало на него целебное воздействие. Только стук шаров, время от времени шутка или замечание, постукивание кием по полу после хорошего удара. Но тут к нему подошел Джимми Ухо.
— Звонок из дома, — сказал он Кафферти, а потом передал сообщение от Олифанта.
Эндрю Макфейл понимал, что связываться с Ребусом — все равно что кидать швырок против штормового ветра[83]. Он знал, что должен бежать и спрятаться где- нибудь, а швырок пусть приземлится, где приземлится. Возможно, Ребус планирует подстроить встречу Макфейла с Маклином. Что ж, Макфейл к этому подготовится. А может, Ребус готовит какую-нибудь другую пакость, которая закончится избиением Макфейла и ясным предупреждением: уноси-ка ты ноги из города, пока не поздно.
А может, тут все без обмана. Да, его дух сломлен. Ребус попросил Макфейла доставить послание — письмо. Он даже вручил ему конверт. Это было послание человеку по имени Кафферти, который будет выезжать из офиса таксофирмы на Горги-роуд около десяти часов.
— А что в послании?
— Пусть это тебя не волнует, — ответил ему Ребус.
— А почему я?
— Это послание не может быть доставлено от моего имени — вот все, что тебе нужно знать. Ты только убедись, что это он, и передай ему конверт.
— Дерьмо это.
— Ну, ничего проще у меня для тебя нет. После этого мы встретимся и устроим твое ближайшее будущее. И все — шар уже катится.
— Ну конечно, — сказал Макфейл. — А луза в заднице, да?
И тем не менее он шел по Горги-роуд. Было холодновато, собирался дождь. Ребус сегодня возил его на Сент-Леонардс, дал ему возможность принять душ, побриться, даже чистую одежду для него привез — взял из его вещей у миссис Маккензи.
— Не хочу, чтобы мое послание приносил бездомный бродяга, — объяснил Ребус.
Да, письмо. Макфейл был не такой уж простачок. Он этим вечером, чуть раньше, вскрыл конверт. Внутри оказался меньший конверт оберточной бумаги, на нем было написано: «ДАЛЬШЕ НЕЛЬЗЯ, МАКФЕЙЛ!»
Он все равно собирался его вскрыть. Ему казалось, что там внутри нет ничего особенного — какая-то бумажка. Но что-то остановило его, бледная искорка надежды — надежды, что все кончится благополучно.
Часов у него не было, но он умел хорошо определять время. Он чувствовал, что сейчас около десяти. И уже стоял перед входом в офис таксофирмы. Внутри горел свет, а снаружи стояли такси в ожидании вызова. Скоро начнется их самое горячее время — возвращение домой после закрытия заведений. В вечернем воздухе пахло десятью часами. По железнодорожным путям прошел тепловоз, собирался дождь. Эндрю Макфейл ждал.
Потом он увидел свет фар, а когда машина — «ягуар» — вильнула и выехала на тротуар, первая его мысль была: пьяный водитель. Но машина аккуратно затормозила и остановилась рядом с ним, чуть не припечатав его к сеточному ограждению. Из машины вышел водитель — настоящий громила. Порыв ветра растрепал его длинные волосы, и Макфейл увидел, что у человека нет уха.
— Ты Макфейл? — спросил он.
Задняя дверца «ягуара» начала медленно открываться, из салона вышел еще один человек. Он размерами уступал водителю, но почему-то казался крупнее. На его лице появилась недобрая улыбка.
