Ребус, который высоты боялся, сразу же отверг предложение посетить то место, где на выкрашенном охрой металлическом сооружении был обнаружен Майкл.
— Похоже, они знали расписание и забрались туда, когда не было поездов. Но под мостом проплывал катер, капитан что-то увидел и передал сообщение по рации. Иначе висел бы ваш брат там всю ночь. — Харт покачал головой. — Холодная ночка, мало кому такое пришлось бы по нраву.
Они вошли в домик. Внутри едва хватало места для двоих. Один был Майкл, который сидел с одеялом на плечах. Другой — местный врач, судя по его виду, разбуженный среди ночи. Остальные стояли возле домика: полицейский, владелец отеля на берегу, капитан катера, вероятно спасший Майклу жизнь. Или, как минимум, психику.
— Джон, слава богу.
Майкла трясло, он был бледен как смерть. Доктор держал горячую чашку с чем-то, уговаривая Майкла выпить.
— Выпей, Мики, — сказал Ребус.
У Майкла был несчастный вид, точь-в-точь как у жертвы какой-нибудь страшной катастрофы. Ребусу стало вдруг невыносимо больно за него. Брат несколько лет провел в тюрьме, и бог знает что ему там пришлось пережить. Потом он вышел на свободу, но ему не везло, пока он не оказался в Эдинбурге. Вся эта бравада, ночи, которые Майкл проводил со студентами, — Ребус вдруг понял, чту это было на самом деле: фасад, попытка забыть все то, чего Майкл боялся. А теперь случилось вот это, и он превратился в жалкое, дрожащее животное.
— Я сейчас вернусь, Мики. — Ребус утащил Харта за угол домика. — Что он вам сказал? — Он пытался сдержать ярость, рвавшуюся наружу.
— Он сказал, что был в вашей квартире, сэр. Один.
— Когда?
— Днем. Около четырех. Позвонили в дверь. Он открыл. В квартиру ворвались трое. Первым делом они надели ему на голову мешок, потом связали, сняли мешок и заклеили рот лентой. Потом снова надели мешок.
— Он их не видел?
— Они бросили его на пол лицом вниз. Он видел их только мельком, когда открыл дверь.
— Еще что? — Ребус старался не смотреть на железнодорожный мост. Он впился взглядом в мигающие красные огни более далекого автомобильного моста.
— Вроде бы его закатали во что-то похожее на ковер и отнесли в фургон. Там было очень тесно, как говорит ваш брат. Ну, то есть узко. Ему показалось, что по обе стороны от него стояли какие-то коробки. — Харт замолчал. Ему не нравилось сосредоточенное выражение на лице инспектора.
— Дальше! — резко проговорил Ребус.
— Он сказал, что его возили несколько часов и никто ничего ему не сказал. Потом вынесли из машины, перенесли то ли в подвал, то ли в кладовку. Мешок с головы не снимали, так что он не уверен. — Харт помолчал. — Я не хотел мучить его вопросами, сэр. Сами видите, в каком он состоянии.
Ребус кивнул.
— Ну и в конце концов привезли его сюда, привязали к балке моста и подвесили. Так ни слова и не сказали, но, когда стали опускать, мешок с его головы сняли.
— Господи.
Ребус зажмурился. Это навеяло ему самые мрачные воспоминания о службе в специальном военно- воздушном полку. Как из него выбивали информацию. Как поднимали на вертолете с мешком на голове и угрожали сбросить на землю. И сбросили… Только высота оказалась восемь футов, а не сто, как он думал. Ужасно, как же все это ужасно. Он прошел мимо Харта, отодвинул в сторону врача, наклонился и обнял Майкла, прижал его к груди, и тот разрыдался. Рыдал он долго, но Ребус не отпускал брата.
Потом наконец это кончилось. Судорожный сухой кашель, дыхание стало ровнее, и наконец Майкл умолк. Лицо у него было в слезах и соплях. Ребус протянул платок.
— «Скорая» ждет, — тихо сказал врач.
