Он поехал в больницу, где, несмотря на ранний час, уже принесли чай перед завтраком. Майкл сидел на кровати и смотрел на поднос с чашкой. Он бессмысленным взглядом разглядывал поверхность темной жидкости и всем своим видом напоминал статую. Он не шелохнулся и когда Ребус подошел к нему, шумно подтащив стул из ряда, стоящего вдоль стены, и сел.
— Привет, Мики.
— Привет, Джон. — Майкл не отрывал взгляда от чашки. Ребус пока не видел, чтобы тот хоть раз моргнул.
— Что, все переживаешь и переживаешь случившееся? — (Майкл не ответил.) — Я и сам такой, Мики. Происходит нечто ужасное, и ты потом прокручиваешь это в голове снова и снова. Потом пройдет. Ты мне сейчас, может, и не поверишь.
— Я пытаюсь понять, кто это сделал и почему.
— Они хотели тебя напугать, Мики. Я думаю, это было послание для меня.
— Они что, написать не могли? Напугать они меня напугали. Я чуть в штаны не наложил.
Ребус рассмеялся. Если к Майклу возвращается чувство юмора, то, значит, он начинает забывать о случившемся.
— Я вот что тебе привез, — сказал Ребус.
Это была фотография из Абердина. Ребус положил ее на поднос рядом с нетронутым чаем.
— Кто это?
— Отец и дядя Джимми.
— Дядя Джимми? Я не помню никакого дядю Джимми.
— Они давно рассорились. И с тех пор не общались.
— Жаль.
— Дядя Джимми умер несколько недель назад. Его вдова — наша тетя Ина — хотела, чтобы у нас была эта фотография.
— Зачем?
— Может, затем, что мы родственники, — пожал плечами Ребус.
Майкл улыбнулся:
— Ты не всегда был в этом уверен. — Он посмотрел на Ребуса влажными глазами.
— Теперь мы будем это знать. — Ребус кивнул на чашку. — Можно я выпью этот чай, если ты не хочешь? У меня язык, как половичок у двери в магазине в час скидок.
— Пей, бога ради.
Ребус за несколько глотков осушил чашку.
— Ну и чай. Ты можешь мне поверить: я оказал тебе услугу, — сказал он.
— Я знаю, что за чай они заваривают в таких заведениях.
— Значит, ты не такой чокнутый, как может показаться. — Ребус помолчал. — Так ты что, их почти не видел?
— Кого?
— Тех, кто тебя увез.
— Я видел фигуры в дверном проеме. Первый был ростом с меня, но гораздо шире в плечах. Другие… черт их знает. Лиц не разглядел. Извини.
— Ладно уж. Но хоть что-нибудь можешь сказать?
— Не больше, чем ночью констеблю. Как его фамилия-то?
— Харт.
— Да-да, Харт. Он сначала решил, что я с тарзанкой прыгал. — Майкл хохотнул. — Я ему сказал: нет, я просто решил повисеть.
Ребус улыбнулся:
— Но, к счастью, не забыл закрепить веревку.
Однако Майкл уже не смеялся:
— Ночью меня трясло. Им пришлось дать мне таблетку, чтобы я уснул. Не знаю, что это была за
