ухоженном старом каменном здании. Окна выходили на куда как более уродливое новое сооружение из гофрированного металла и сверкающей стали. Из труб шел дым, но туда, где сейчас находился Ребус, запах пивоварни волшебным образом не проникал.
Дверь открылась, и в комнату неторопливо вошел человек лет тридцати пяти.
— Инспектор Ребус?
Они обменялись рукопожатием.
— Благодарю, что согласились принять меня без предварительной договоренности, сэр.
— Ваш звонок заинтриговал меня. Я все еще люблю интриги.
Вблизи Ребус увидел, что Ангусу Гибсону, вероятно, нет еще и тридцати. Строгий костюм, очки и короткие приглаженные волосы делали его старше. Он подошел к своему столу, снял пиджак, повесил на спинку большого мягкого стула. Потом сел и принялся закатывать рукава рубашки.
— Прошу вас, инспектор, садитесь. Так вы сказали, что ваш визит имеет отношение к отелю «Сентрал»?
На столе были разложены какие-то бумаги, и Гибсон вроде бы просматривал их, пока Ребус говорил. Но Ребус понимал: тот ловит каждое его слово.
— Как вы знаете, мистер Гибсон, «Сентрал» сгорел пять лет назад. Причину пожара так толком и не установили. Но самое неприятное то, что на пожарище было обнаружено тело с огнестрельным ранением в области сердца. Тело не идентифицировали.
Ребус помолчал. Гибсон снял очки и положил их на бумаги:
— Я довольно хорошо знал «Сентрал», инспектор. Уверен, что вас в этот кабинет привела моя репутация.
— Как прошлая, так и нынешняя репутация, сэр.
— Юность у меня была довольно беспутной. А в те дни более беспутную компанию, чем та, что собиралась в отеле «Сентрал», найти было трудно.
— Вам тогда уже было за двадцать, сэр. Вряд ли это можно назвать юностью.
— Одни взрослеют раньше, другие позже.
— Зачем вы встречались там с Мэтью Вандерхайдом?
Гибсон откинулся к спинке стула.
— Понятно, почему вы здесь. Видите ли, я думал, что дядя Мэтью оценит по достоинству злачную славу «Сентрала». Он и сам был беспутным в молодости.
— И еще вы, вероятно, думали, что это может его неприятно поразить.
— Никто не может поразить Мэтью Вандерхайда, инспектор. — Он улыбнулся. — Но, возможно, вы правы. Да, наверняка такой элемент тоже присутствовал. Я прекрасно знал, что мой отец просил его побеседовать со мной. И потому договорился о встрече в наихудшем месте, какое можно придумать.
— Возможно, я мог бы предложить вам несколько мест и похуже, чем «Сентрал».
— Ну, мне такие места тоже были известны. Но «Сентрал», он был… центром.
— И вы с ним говорили.
— Мы говорили. Предполагалось, что я должен слушать. Но когда вы общаетесь со слепым человеком, вам нет нужды притворяться. Нет нужды делать вид, таращить глаза и все такое. Я, помнится, почитал газету, поразгадывал кроссворд, посмотрел телевизор. Ему было все равно. Он оказывал услугу моему отцу — только и всего.
— Но вскоре после этого вы решили оставить Черного Ангуса в прошлом.
— Да, это верно. Может быть, слова дядюшки Мэтью в конечном счете возымели свое действие.
— А после разговора?
— Мы хотели пообедать вместе… но, должен добавить, не в «Сентрале». Гаже кухни, чем в «Сентрале», я в жизни не встречал. Но, кажется, у меня было назначено свидание с молодой дамой. Впрочем, не такой уж и молодой. Замужней, насколько я помню. Иногда я скучаю по тем денькам. В прессе меня называют раскаявшимся грешником. Выдумывать всякие клише просто, жить согласно им куда как труднее.
