возможности у Ребуса не было. Единственное, что он мог, — это запомнить номер.
Ребус открыл дверь маленького дома, и его обдало волной тепла и пара. Из домика убрали все внутренние перегородки, чтобы разместить здесь бассейн и тренажеры. Бассейн был в форме почки, а к нему примыкал еще один — круглый, маленький, по-видимому джакузи. Ребус терпеть не мог такие бассейны — в них невозможно развернуться. Хотя сам-то он пловец был никакой.
— А-а-а, Стромен! Смотри-ка, вовремя пришел.
Поначалу он не увидел Кафферти, хотя человек, стоявший над Кафферти, был виден хорошо. Кафферти лежал на массажном столе, голова его покоилась на нескольких полотенцах. Его спину массировал не кто иной, как Железный Трамбовщик, который и был владельцем «вольво». Железный Трамбовщик разумно сделал вид, будто не знает Ребуса, а когда Кафферти отвернулся, Ребус почти незаметно кивнул, подтверждая игру в незнание.
Кафферти перевернулся на спину и слез со стола, проверяя мышцы плеч и спины.
— Вот же настоящий волшебник, — сказал Кафферти. Он снял полотенце с бедер и босиком направился к Ребусу. — Видишь, Стромен, оружия я нигде не прячу. — Его смех был похож на скрежет рашпиля в руках у подмастерья слесаря.
Ребус оглянулся:
— Я не вижу…
Но вдруг она появилась, сразу всем телом выпрыгнув из бассейна. Ребус даже не заметил, что собака там. Она ныряла за косточкой. Но не какой-нибудь из пластика. Черная зверюга положила настоящую огромную кость у ног Кафферти, понюхала Ребуса и потом отряхнулась, обрызгав его с ног до головы.
— Хороший мальчик, Кайзер, — сказал Кафферти.
В этой липкой жаре к ним присоединился парковщик. Ребус неопределенно повел головой:
— Надеюсь, у вас есть разрешение на перепланировку.
— Все как положено, Стромен. Идем, тебе лучше переодеться.
— Для чего переодеться?
Снова смех.
— Не волнуйся, на обед я тебя не приглашаю. У меня пробежка, а значит, и у тебя тоже — если хочешь со мной поговорить.
Пробежка. Боже милостивый! Кафферти развернулся и пошел к загородке — видимо, раздевалке. Проходя мимо, он шлепнул по плечу Железного Трамбовщика:
— Волшебник! На следующей неделе в то же время.
Кафферти был волосат и мускулист, ширине его груди могли бы позавидовать фермеры пограничья. Живот у него, конечно, завязался, но не дошел до таких размеров, какие мог бы предположить Ребус. Сомнений не было: Большой Джер поддерживает хорошую форму. Спина и верхушки бедер у него были испещрены оспинами, но живот остался гладким. Ребус попытался вспомнить, когда он в последний раз видел Кафферти? Вероятно, в суде…
Ребус хотел бы перекинуться словечком с Железным Трамбовщиком, но теперь, когда встретивший его громила ошивался неподалеку, это было невозможно. Кто знает, сколько может услышать одноухий.
— Тут есть кое-что — должно подойти.
«Кое-что» состояло из свитера, беговых шорт, носков и кроссовок… и головной повязки. Ребус ни за что не надел бы на себя головную повязку. Но когда Кафферти вышел из раздевалки, на нем была повязка, а с ней белая майка и безукоризненно белые шорты. Он стал разминаться, а Ребус пошел переодеться.
«Что я делаю, черт побери?» — спросил он себя. Ребус много чего себе мог представить, собираясь к Кафферти, но не это. В жизни случаются вещи мучительные, но то, что ему предстояло, будет настоящей пыткой — в этом у него не было сомнений.
— Куда? — спросил Ребус, когда они вышли из жаркого спортивного зала на холодный сумеречный воздух. Ленту Ребус на голову не повязал. И свитер он надел шиворот-навыворот. Спереди на нем было написано: «Если я остановлюсь, дай мне пинка». Он полагал, что таково было представление Кафферти о шутке.
