Поэтому Есения испуганно оглянулась, когда Круглов неожиданно окликнул ее сзади.
– Ты чего так поздно? – спросил он ее.
– Работы много, – коротко ответила Есения на ходу.
– А пацан один дома сидит… – укоризненно сказал Круглов.
Есения резко остановилась и повернулась к нему.
– Что-то вы в последнее время стали уж очень заботится о нас, – сказала она, окидывая его насмешливым взглядом. – Меня это настораживает…
– Ну и зря! – обиделся он. – Я всегда хотел заботиться о тебе…
– Спасибо, вы уже однажды позаботились! – фыркнула она и быстро пошла вперед.
– Ты не понимаешь… – следуя за ней, попытался оправдаться Круглов. – Время было такое, а я человек государственный, подприказный… Не мне было решать, что да как.
– Время всегда одинаковое! – отмахнулась Есения. – Только люди себя в нем по-разному ведут… Подприказный, говорите… Значит, нравится вам выполнять приказы, коли на такую работу пошли. Только мне ваше пресловутое подчинение приказам жизнь сломало!
– Есения, ну не надо… Не я, так другой бы тебя сюда отправил. Причина не в том, кто это сделал, а в самой тебе, в той ценности, которую ты представляешь для нашей науки.
– Вот-вот! Люди для вас как заложники!
Круглов не выдержал и, догнав ее, схватил за руку, поворачивая лицом к себе:
– Ну что ты ершишься, ей-богу, я же хочу тебе помочь! Сейчас Лёню к отцу отправим, а потом и сами отсюда рванем… Граховский сказал, что хочет послать тебя на конференцию в Академгородок… Прикидываешь, чем это все можно закончить?…
Есения выдернула у него руку и отступила на шаг.
– Так вы все-таки серьезно?… – недоверчиво спросила она.
– А с чего мне шутить! – рассердился Круглов. – Я же тебе еще тогда сказал, что хочу помочь. Время вот упустим из-за тебя, сама будешь жалеть!
– Хорошо, пойдемте к нам, поговорим, – посмотрев на Круглова, нехотя сказала Есения.
– Нет, – усмехнулся он. – Дома мы обсуждать ничего не будем, и тебе не советую лишнее там болтать…
– Что?… Вы хотите сказать, что даже здесь все прослушивается?… – удивленно спросила Есения. – Да куда же мы отсюда денемся, везде такая охрана, зачем все это?
– Святая наивность… – покачал головой Круглов. – Ладно, давай завтра встретимся у меня в кабинете после работы и все обсудим.
– Хорошо, – согласилась Есения, озабоченно посмотрев на Круглова.
– Тогда до встречи, – сказал он и вдруг улыбнулся: – Смотри: а мы за разговором и не заметили, как дошли до твоего дома. Считай, что я тебя проводил. И, знаешь, мне понравилось…
Есения, покосившись на него, пробормотала:
– Не могу того же сказать о себе… До свидания, – и поспешила взбежать на крыльцо.
«Ничего… – думал Круглов, глядя, как она закрывает за собой дверь. – Тебе тоже понравится, дай только срок…»
На следующий день, около девяти часов вечера, Есения постучала в кабинет Круглова.
Тот, довольный, что она все-таки пришла, поднялся к ней навстречу из-за стола.
– Проходи, садись. Чаю хочешь? – спросил он тоном радушного хозяина, плотно прикрывая дверь за Есенией.
Она отрицательно покачала головой:
– Спасибо, дома попью, – и попросила: – Давайте, ближе к делу. Сами же говорили, что время уходит…
Круглов хмыкнул и, вернувшись обратно за стол, сказал:
– Ну что же, давай ближе к делу.
Есения сидела, крепко сжав руки, и внимательно смотрела на него в ожидании.
«Волнуется… – отметил Круглов. – Это хорошо».
– Значит так, – начал он, – третьего января мы отправляем в Академгородок платформу со списанным оборудованием, в курсе, да?
Есения кивнула.
– Вот на этой платформе Лёню отсюда и вывезем. В ящике для оборудования…
– А дальше?
– А дальше мой человек посадит его на поезд Новосибирск-Санкт-Петербург. А там он уже сам доедет как-нибудь, не маленький…
– Да, не маленький… если не считать того, что он никогда не выезжал отсюда, и ничего не знает о
– Это пусть тебя не волнует. Его подробно проинструктируют. Потом, ведь я дам знать его отцу, и тот его встретит.
– Почему вы так уверены? – тихо спросила Есения.
– Потому что он порядочный мужик, и от своего сына не откажется, – твердо ответил Круглов.
Есения вскинула на него глаза и тут же опустила их, промолчав.
– Единственное, что потом тебе нужно будет сделать, это убедительно разыграть горе – пропал твой сын, и ты не знаешь, что с ним случилось.
– А если его схватят по дороге? Или потом, у… Леонида Аркадьевича… Ведь его же будут искать? – обеспокоенно спросила Есения.
– О его «пропаже» ты объявишь как можно позже, чтобы он успел подальше отъехать. Будут каникулы, значит, в школе до начала занятий его вообще не хватятся, а пацанам можно сказать, что он не выходит гулять, потому что болеет. Я дам тебе знать, когда нужно будет начать бить тревогу. Что касается Питера, то я предупрежу его отца, чтобы он сразу же увез Лёню куда-нибудь и сделал вид, что понятия о нем не имеет.
– А как вы сами выкрутитесь, у вас же, наверняка, будут из-за этого большие неприятности? – пыталась найти слабое место в его плане Есения.
– Это моя забота, – коротко ответил Круглов. – Пусть это тебя тоже не волнует.
– А он не замерзнет в дороге? – тихо спросила она.
– В ящике не замерзнет, – улыбнулся Круглов. – Главное, чтобы не продувало, а так мы ему туда тулуп положим, опилок… доедет!
– Когда мне его собирать?
– Никаких «собирать», чтобы даже намека на сборы не было – все должно выглядеть так, как будто он просто исчез.
– Но поговорить же я с ним должна! – удивленно посмотрев на Круглова, возразила Есения. – Не засунем же мы его просто в ящик…
– Поговорить надо, – согласился Круглов. – И сделать это нужно сразу после Нового года, за несколько часов до его отъезда, чтобы он не успел никому проговориться. Только запомни: во-первых, разговаривать с ним будешь только на улице, желательно на лыжной прогулке, где-нибудь подальше от комплекса и вышек. Во-вторых, мое имя в этом деле фигурировать ни в коем случае не должно. Скажешь Лёне, что ты сама договорилась с охранником, который его отсюда вывезет и посадит на поезд в Новосибирске. Больше ему знать ничего не надо, адрес отца напишешь ему сама.
– Я не знаю номера дома… – сказала вдруг Есения, отводя глаза. – Только квартиру… и где это визуально находится.
– Хорошо, я подскажу тебе адрес, – сказал Круглов, с трудом сдержав улыбку. Поднявшись со своего места, он подошел к ней. – Ну, договорились?
Есения, вздохнув, ответила:
– Договорились…
– Да не волнуйся ты так! – Круглов успокаивающе положил ей руку на плечо. – Все будет хорошо.
«Что вам хорошо, другим – смерть…» – подумала Есения и, бросив на Круглова короткий неприязненный взгляд, повела плечом, высвобождаясь из-под его руки.
Круглов внимательно посмотрел на нее и хотел уже напомнить ей об их уговоре, но передумал – столько лет ждал, подождет и еще немного…
А Есения, выйдя из кабинета Круглова, в задумчивости пошла по коридору в сторону входа в подземную, вернее, подводную, часть комплекса, где находилась ее лаборатория. Но потом, спохватившись, что рабочий день закончен, повернула обратно…
Выйдя из здания на улицу, освещенную фонарями, она подняла повыше воротник дубленки и быстро пошла домой, где ее ждал Лёня.
Открывая дверь на своей половине коттеджа, она еще с порога услышала шум и громкую музыку, доносившиеся из комнаты сына. На вешалке висело несколько пальто.
Сняв дубленку и меховые сапожки, Есения постучала к Лёне.
Он высунул нос из-за двери:
– Ой, мам, ты уже пришла! А у меня ребята в гостях, ничего?
– В общем-то ничего, – улыбнулась она, – но уже почти десять вечера, не пора ли им по домам?
Заметив раздосадованный взгляд Лёни, Есения неожиданно обняла сына, с содроганием думая о том, что скоро ей предстоит расстаться с ним, отправив неизвестно куда.
Лёня возмущенно затрепыхался и, оглянувшись за дверь, прошептал:
– Мам, да ты чо! Ребята увидят – засмеют… Что за телячьи нежности!
– Ладно уж, даю вам еще полчаса, но потом – все, а то родители твоих друзей будут их искать, – сказала она, отпуская сына, и пошла на кухню.
Разогревая ужин, она напряженно думала о том, что ей предстоит сделать. Она не была уверена, что Круглову можно доверять, вдруг он просто получил приказ перевести Лёню на другой объект, и чтобы не вызывать у нее возражений придумал весь этот боевик? Хотя, с другой стороны, зачем тогда Лёню вывозить из Озерного с соблюдением такой конспирации? Его ведь могли просто посадить в вертолет и увезти куда угодно…
«Нет, нужно сейчас, не откладывая на после Нового года, поговорить с Лёней, подготовить его», – решила она.
Погруженная в свои мысли, Есения даже не заметила, как отпущенные сыну полчаса пролетели, и вздрогнула, когда он вошел на кухню, окликнув ее:
– Мам, ты чего? У тебя что-нибудь случилось?
– Да нет, сынок, просто устала, – сказала она, грустно улыбнувшись ему.
– Мам, ты на меня не обижаешься? – спросил Лёня, виновато подходя к ней. – Просто ты не знаешь, как мальчишки к этому относятся! А я не хочу, чтобы меня прозвали маменькиным сынком или лизуном… – он обнял Есению и поцеловал ее в щеку. – Не обижаешься?
