полуфразе.
– Ничего, – утешающе сказал Филипп, внимательно глядя на него. – На «шестерке» доедем не хуже, не волнуйтесь.
Через полчаса они уже спускались вниз в гараж. На Есении был надет теплый синтипоновый зимний костюм, который выделил ей из своих запасов Филипп.
Леонид заметил, как тот сожалеюще осмотрел напоследок покидаемую «тайную» квартиру. Еще бы, здесь было все прекрасно оборудовано для хорошей отсидки.
Забравшись в тесную после «тойоты» «шестерку», все расселись в прежнем порядке. Есения с Леонидом опять оказались на заднем сиденье, а Федор – рядом с Филиппом.
– Ну что же, поехали с Богом, – сказал Филипп. – Григорий Тарасович нас будет ждать на шоссе через шесть с половиной часов…
– А кто это? Он надежный человек? – поинтересовался Леонид.
– Это мой дядя, – коротко ответил Филипп. – Надеюсь, у вас нет больше сомнений? Я бы хотел, чтобы между нами установилось полное понимание, иначе выбираться отсюда нам будет чрезвычайно сложно.
Саму дорогу Леонид запомнил плохо. Сосредоточившись на Есении и заботясь, чтобы ей было удобно, им все-таки придется ехать довольно долго, он не смотрел по сторонам. А когда они выехали из города на шоссе, так и смотреть стало не на что – зимой все кажется одинаково унылым, тем более что они уже один раз здесь проезжали, когда направлялись в Крутояр.
Вскоре Есения, положив голову Леониду на плечо, уснула.
«Милая моя… Неужели ты, наконец, рядом… – с нежностью думал Леонид, глядя, как ее длинные ресницы, которые унаследовал их сын, сомкнулись, удлинив тени под ее глазами. – Господи, спасибо тебе, мне даже не верится, что это она!» – и он, наклонившись, осторожно поцеловал ее в лоб.
Есения вздрогнула во сне и сильнее прижалась к Леониду.
Через какое-то время, пригревшись, Леонид тоже уснул – дали о себе знать усталость и напряжение.
Кондратюк спокойно вел машину, не зная, что у них за спиной кроме Квача остался еще один свидетель их побега.
Когда Слепакову доложили, что в одном из трупов мужчин, нападавших на Круглова, была обнаружена пуля не из кругловского ствола, он насторожился. К тому времени ему уже было известно из показаний охранника институтского гаража, что, по крайней мере, один человек из группы нападавших остался жив. Невысокий плотный мужчина, с перебитым боксерским носом, вышел из гаража, предъявив охраннику удостоверение сотрудника ФСБ сразу же после того, как Кондратюк выехал. По всей видимости, именно он и отдал приказ ждавшему в джипе сообщнику, чтобы тот организовал погоню за машиной Кондратюка. Зачем им понадобился безобидный ученый секретарь, было тогда неясно, но теперь, в свете новых данных, начинала вырисовываться интересная картина. Видимо, Кондратюк находился рядом с Кругловым, когда на них было совершено нападение, и помогал тому отстреливаться. Хотя, наличие огнестрельного оружия у научного сотрудника и точность, с которой тот уложил одного из террористов, были неожиданными. Настораживало также и то, что он до сих пор нигде не объявился. У обычного ученого перестрелка в институте и погоня должны были вызвать, по меньшей мере, шок, он бы давно уже прибежал в милицию. Но этот исчез бесследно, как в воду канул. Кроме того, так и не удалось установить личность мужчины, который был с Кондратюком в машине. Он держал на коленях «дипломат», который, как потом выяснилось, принадлежал Круглову – запомнили, как тот носил его все время с собой пристегнутым к запястью. По описанию именно этот мужчина приходил за Вербицкой в зал и заходил с ней в гардероб, а на конференцию он прошел по показаниям охранника на входе как представитель прессы, правда, пока не удалось установить от какой газеты. В итоге родилась версия, что этот мужчина мог быть организатором нападения на Круглова и заставил Кондратюка вывезти его из института, когда операция приобрела слишком шумный эффект. Правда, охраннику гаража не показалось, что Кондратюк был запуган, наоборот, он выглядел очень спокойным. Более того, у ворот он крикнул, чтобы остановили преследовавший их джип, в котором, по его словам, находился террорист. Если мужчина, сидящий с ним, был организатором нападения, то странно, чтобы он мог отдать приказ раскрыть сообщника, да и водитель джипа был настроен против них очень решительно, и чуть не угробил охранника у ворот, бросившись в погоню за «тойотой» Кондратюка…
Слепаков вздохнул: на их контору свалилось не дело, а сплошные вопросы. Визорин нервничал и матерился, уже не переставая. Срочно нужен был кто-то, кто видел Кондратюка и мог хотя бы намекнуть на его местонахождение.
Саша, охранник, должен был не только охранять дом Кондратюка, но и убирать вокруг него снег. Это было его «партийным заданием», данным русской националистической организацией «Дети Сварога», в которую он входил уже четвертый год. Три года назад, когда Саша вернулся из армии, его привлек к работе в этой организации его сосед – бывший десантник, а ныне тренер по многоборью в местном спортивном обществе. Парню понравились молчаливые тренировки в зале, где члены организации поддерживали себя в хорошей физической форме. В дебри идеологии, проповедуемой лидерами, он не вдавался, ему было достаточно испытывать национальную гордость и удовлетворение, когда он с другими «детьми» «давил» «азеров» и прочую «черноту», заполонившую улицы российских городов своими наглыми рожами, бабами и их многочисленными выводками. В последний год он, правда, несколько отошел от этого, став курьером, разъезжающим по СНГ с секретными поручениями руководства организации, но это тоже льстило его самолюбию, не говоря уже о том, что он мог за чужой счет удовлетворять свою любознательность путешественника. Поэтому, когда его неожиданно перевели на «объект», то есть на охрану дома Кондратюка, он это воспринял как понижение в должности, и его совершенно не утешало то, что этот дом являлся секретной базой резидента ЦРУ, помогавшего «Детям Сварога» в их нелегкой и требующей больших финансовых вливаний борьбе.
За те три месяца, что Саше пришлось сидеть на «объекте», он совершенно извелся от одиночества, ведь ему приходилось куковать в пустом доме по пять дней в неделю, поскольку пригласить в гости он никого не мог, а отлучаться самому в будние дни запрещалось. Только на выходные его сменял напарник.
Мать, которую Саша почти забросил, переставала ворчать на него лишь тогда, когда он приносил ей очередную месячную порцию денег.
Несмотря на подспудно копившееся недовольство, Саша старался выполнять свои обязанности добросовестно, однако, два дня назад не выдержал и сорвался. Кондратюк на тот момент не появлялся уже больше двух недель, и Саша решил, что ничего страшного не случится, если он сходит в кино с девчонкой, с которой познакомился в магазине в прошлые выходные. Она снимала комнату недалеко от его дома, была красивой и без всяких там видимых закидонов, так что он надеялся, что сумеет ее быстро раскрутить на что-нибудь существенное…
Это «существенное» он получил в тот же вечер, да еще и с лихвой, проведя за этим занятием две ночи и полтора дня, практически не вылезая из постели. А снег в это время вокруг дома Кондратюка оставался лежать нетронуто девственным, и надо же было случиться, что именно в это время и свалился на голову этот долбаный резидент!
Не выспавшийся и утомленный «сексуальным марафоном» Саша подошел к дому как раз в тот момент, когда Кондратюк въезжал в гараж и закрывал за собой ворота. Спрятавшись за угол, Саша постоял в раздумье: объявляться ему или нет, но, представив, как придется выслушивать от Кондратюка претензии за неубранный снег и выстуженный дом, решил переждать в кафе напротив, пока Кондратюк не уберется – обычно тот надолго здесь не задерживался.
Однако на этот раз ждать пришлось дольше обычного. Сев в кафе за столик у окна и наблюдая за домом, Саша увидел, как закурилась труба на крыше, и сделал для себя не утешающий вывод, что Кондратюк, видимо, решил подзадержаться, если начал топить камин…
Он допивал уже четвертую чашку кофе, когда двери гаража в доме Кондратюка отъехали в сторону, и оттуда выехала зеленая «шестерка». Саша с удивлением отметил, что в ней находилось четыре человека, и одна из них была женщина, сидящая с каким-то мужчиной на заднем сиденье. Сам Кондратюк вел машину, а рядом с ним был еще один человек – крупный немолодой мужчина. Саша едва успел спрятаться за занавеску, когда этот пассажир, неожиданно повернув голову, мазанул взглядом по окнам кафе.
Дождавшись, когда Кондратюк завернет за угол, Саша расплатился за кофе и вышел из кафе, направившись к дому – снег нужно было убрать в любом случае, даже если его теперь и вышибут отсюда.
Открыв дверь в гараж, Саша вошел внутрь и щелкнул выключателем. Стоявшая внутри «тойта» тут же засеребрилась под светом сильной лампы. Направляясь в угол, где находились лопаты и прочий снего-скребущий инвентарь, Саша по пути любовно погладил полированный бок машины.
Часа через три он закончил расчистку снега вокруг дома и устало вернулся в гараж. Поставив лопату обратно в угол, он поднялся на первый этаж и не спеша принял душ, раздумывая, что делать дальше. Вернется ли сегодня Кондратюк или нет, было непонятно, поскольку уехал он на «лохматке», которая хоть и содержалась в полном порядке, но Саша не помнил, чтобы ею пользовались.
Выпив после душа чая, Саша спустился обратно в гараж.
«Надо бы развернуть „тойоту“ передком к воротам, – подумал он. – Кондратюку удобнее будет выезжать, может, и орать тогда меньше на меня будет». Хотя, справедливости ради нужно отметить, что за все время его работы в этом доме, Кондратюк ни разу не повысил на Сашу голос, несмотря на то, что у него неоднократно находились поводы для недовольства.
«А, может, дать кружок по городу? – подумал Саша, любуясь машиной. – Например, Катю прокатить…»
Мысль ему понравилась, и не из-за понтярства, мол, гляди: «Какой крутой я и иномарочка моя!», а просто захотелось порадовать девчонку, которая давеча так горячо отзывалась на его ласки.
Сунув руку во внутренний карман куртки, Саша нащупал ключи и проверил доверенность, позволяющую ему водить серебристую красавицу. Доверенность на него Кондратюк оформил месяц назад, когда «тойота» забарахлила и нужно было срочно гнать ее на станцию техобслуживания, на что у самого Кондратюка времени не было.
Уже садясь в машину, Саша вспомнил, что мать больше месяца назад попросила его забрать из ремонта телевизор, а он так и не смог найти время для этого в будний день, а в выходные мастера тоже отдыхали.
Порывшись в бумажнике, Саша нашел квитанцию на телевизор и решил, что выполнит материну просьбу, а уже после этого заедет за Катей и часок погоняет с ней по городу.
«Будем надеяться, что Кондратюк за это время не объявится», – подумал он, выезжая из гаража на улицу, ярко освещенную фонарями.
Район здесь был престижный, хотя еще и не обжитой – вокруг вовсю шло строительство, так что ни Кондратюка, ни Сашу соседи пока не доставали.
К ателье Саша подъехал к самому закрытию и едва уговорил хмурого и куда-то спешащего мастера выдать ему телевизор. Смилостившись над ним, тот быстро продемонстрировал выполненную работу, содрав с Саши при этом не только за ремонт телевизора, но и за его сверхурочное хранение.
Саша спорить не стал, расплатился сполна, и радуясь, что сможет, наконец, порадовать вечно недовольную мать, загрузил телевизор на заднее сиденье машины.
На полпути к дому он вдруг заметил едущую позади него «гаишную» машину, которая и не обгоняла, но и не отставала от него.
Саша расстроился – он только собрался притопить газку, а теперь, из-за этого «хвоста», прокатиться с ветерком не удастся… Задержавшись на «зеленом» светофоре, он попытался пропустить «гаишников» вперед, но те почему-то не спешили и, дождавшись, когда Саша тронется, поехали почти параллельно с
