выходным пособием - чтобы, выйдя из больницы, она могла отправиться в круиз. Пусть сходит в самые дорогие бутики и выберет себе самые красивые платья, в которых будет прогуливаться по палубе, потягивая коктейли. Франсуаза обожала
«Приберегите ваши денежки, я еще выпью с остальными, когда мы будем провожать вас на пенсию!» - вот что она мне ответила.
Мы весело шутили - мы были хорошими актерами, умели делать хорошую мину при плохой игре… Последние прогнозы врачей были просто катастрофическими. Я узнал от дочери Франсуазы, что она вряд ли дотянет до Рождества.
«Не верьте всему, что вам говорят, вы, конечно, променяете меня на молоденькую, но на сей раз…» - прошелестела она на прощанье. Я что-то буркнул, повесил трубку и расплакался. Я вдруг понял, как сильно я ее люблю. Как нуждаюсь в ней. Мы семнадцать лет проработали вместе. Не расставались ни на один день. Семнадцать лет она меня терпела и помогала мне… Она знала о Матильде и не сказала ни единого слова. Она улыбалась мне, когда я был несчастен, и пожимала плечами, когда я был в плохом настроении. Ей было двадцать, когда она пришла ко мне работать. Она ничего не умела. Только что закончила школу гостиничного хозяйства, но все бросила, потому что какой-то повар ущипнул ее за попку. Она не хочет, чтобы ее щипали за попку - об этом она заявила при первом же разговоре. Но ей не хочется возвращаться к родителям в Крёз. Она туда поедет, когда купит собственную машину - чтобы вернуться, когда сама того захочет! Я взял ее на работу за эту последнюю фразу. Франсуаза тоже была моей принцессой…
Время от времени я звонил в больницу и говорил гадости о заменявшей ее девушке.
Много позже, когда она, наконец, разрешила, я отправился навестить ее. Была весна. Ее перевели в другую больницу. Лечение было не таким мучительным, ей стало лучше, врачи воспряли, заходили к ней в палату похвалить за мужество и хороший настрой. Она сказала мне по телефону, что снова сует свой нос, куда ни попадя, высказывается обо всем и обо всех. У нее появились дизайнерские идеи. Она критиковала неслаженную работу персонала, плохую организацию. Она попросила о встрече с начальником отдела кадров, чтобы указать на некоторые очевидные недостатки. Я подшучивал над ней. Она оправдывалась: «Но я же говорю о здравом смысле! Ни о чем больше, вы же знаете!» Франсуаза явно стала прежней, и я ехал в клинику с легким сердцем.
И все же, увидев ее, я испытал шок. Франсуаза больше не была
В этот момент в дверь постучали, и вошел мужчина. «Ой!» - воскликнул он, увидев меня, и тут же собрался выйти. Франсуаза окликнула его. «Пьер, познакомьтесь с моим другом Симоном, - сказала она. - По-моему, вы никогда раньше не встречались…» Я встал. Нет, никогда. Я даже не подозревал о его существовании. Мы с Франсуазой были так стыдливы… Он очень крепко пожал мне руку, глаза его были сама доброта. Два маленьких серых умных глаза, живых и нежных. Пока я снова усаживался, он подошел к Франсуазе, чтобы поцеловать ее, и… Знаешь, что он сделал?
- Нет.
- Взял в руки ее маленькое личико, личико сломанной куколки, словно хотел страстно поцеловать его, и воспользовался этим, чтобы поправить ей парик. Она чергыхнулась, сказала, что он мог бы вести себя поделикатнее перед ее патроном, а он засмеялся в ответ и ушел, сказав, что хочет купить газету.
Когда он закрыл дверь, Франсуаза медленно повернулась ко мне. Глаза ее
