живот, ссутулив плечи и уткнувшись лицом в подушку. Рашид медлил, и она подняла голову, чтобы выяснить, в чем дело. На его лице был плохо скрываемый гнев, но, кроме того, еще какое-то другое чувство, которое она не могла определить. Его холодные пальцы прикоснулись к пылающей коже Фелиции и стали массировать ее плечи, втирая в них мазь круговыми движениями. Фелиция сразу же почувствовала облегчение. Она была рада, что он не видит выражения ее лица.
Неужели она сходит с ума? На мгновение ей показалось, что его пальцы не просто втирают мазь, а ласкают ее тело.
Слезы выступили ей на глаза. Она подняла руку, чтобы незаметно стереть их, но Рашид повернул ее лицом к себе и заглянул в глаза.
— Слезы? — спросил он насмешливо. — По ком же вы их проливаете, мисс Гордон? По себе?
Его горячие пальцы сжали ее плечи, и он страстными легкими поцелуями стал покрывать ее мокрые щеки.
— Ну как, Фелиция, могу я теперь заменить тебе Фейсела?
Фейсел! Письмо! Слезы сплошным потоком хлынули из ее глаз.
— Пожалуйста, Рашид!
Где ее гордость? Она же хотела сохранить свою любовь в секрете! Увы! Все благие намерения смел мощный прилив желания. Оно охватило ее целиком и разрушило барьеры условностей. Его пальцы нежно скользили по ее лицу.
— Пожалуйста «что»? — прошептал он.
В ее глазах светилась любовь, которую она уже не могла, да и не хотела скрывать. Лунный свет посеребрил ее тело, ослабевшее от желания.
— Неплохо, — пробормотал он наконец. — Но ты уверена, Фелиция Гордон, что хочешь отдаться именно мне?
Не в силах ответить, она молча кивнула.
Все обещания, которые она давала себе, были забыты. Фелиция, забыв об инстинкте самосохранения, сгорала от желания в его ласковых руках.
Он знал, как доставить ей удовольствие. Его губы продолжали свое эротическое путешествие по ее трепещущему телу до тех пор, пока она сама не стала покрывать страстными поцелуями его плечи и шею.
То, что он от холодных насмешек перешел к страстным ласкам, вскружило Фелиции голову. Она желала принадлежать ему полностью. Ничего подобного ей никогда еще не приходилось испытывать. Волны страсти захлестывали ее, и противостоять властному зову плоти было уже просто невозможно.
Вдруг Рашид остановился, и она почувствовала холодное дуновение ветра. Он медленно раздвинул ей колени. Его руки скользнули по шелковистой коже ее живота вверх к нежным полукружьям грудей, затвердевших от желания и мучительно ждущих его прикосновений. Он властно поцеловал ее, и она ощутила на себе тяжесть его тела.
Он пробормотал что-то по-арабски, и Фелиция вдруг вернулась к ужасной реальности. Что она делает? Да, она любит Рашида, но ведь он-то не любит ее! Зачем же он делает все это?
Фелиция попыталась оттолкнуть его, но он только крепче сжал ее в объятиях.
— О нет, поздно! — прошептал он ей на ухо. — Игры закончены, Фелиция Гордон. Неужели ты действительно думаешь, что сможешь снова одурачить меня и не заплатить по счету? — В его горле заклокотал смех, и кровь застыла у нее в жилах. — Ты можешь вести себя так с Фейселом, но не со мной. И не говори мне, что ты меня не хочешь, — тихо проговорил он. — Тебя выдает собственное тело, и все зашло уже слишком далеко. Надия сейчас занята своим сыном, все остальные еще не вернулись. Впереди у нас вся ночь и, хочешь ты этого или нет, но я собираюсь провести ее с тобой. Когда завтра взойдет солнце, Фейсел уже никогда не сможет назвать тебя своей женой.
Прежде чем она смогла что-то сказать, он повернул ее к себе, не оставляя сомнений в своих намерениях.
Что же это за человек, подумала Фелиция, если он может хладнокровно заниматься с ней любовью
