— Я знаю, но ваши домашние не вернулись, и мне придется… Я знаю, вы верите мне — и я ценю это. Но вы знаете, у мужчины есть, ну, потребности. И это — природа. Я не могу ручаться за себя, находясь рядом с вами. Там, внизу, я пытался успокоиться, но никак — лучше я уеду, — резко повернувшись, он шагнул прочь.
— Нет! — она побежала за ним, схватила за руку. — Вы не поняли! Когда я уеду в Бостон, я не вернусь назад. Моя мать заставляет меня выйти замуж, — дрожь пробежала по всему ее телу. — За холодного, нелюбимого, малознакомого человека — я рассказывала вам.
Кол приблизился к ней, заключил в свои объятья, взял ее лицо ладонями:
— Но вы не сможете так поступить? После сегодняшней нашей встречи — я хочу сказать… Я знаю, это, конечно, случайно, но к тому времени, когда мы уехали вместе от водоема, от маленького теленочка, от всего, что нас окружало там, я уже надеялся, что так много общего у нас… Скажите, может быть, вы не будете спешить с этим решением, с поездкой в Бостон, не дав мне шанс?
Сердце Марти болезненно сжалось. Она повернула голову и поцеловала его руку. Затем накрыла ее своими ладошками:
— Я очень, очень хочу быть с вами вместе, но у меня нет выбора. Мне всего лишь семнадцать.
— Мы что-нибудь придумаем, найдем какой-нибудь способ. Ведь что-то можно придумать! — он поднес ее пальцы к губам и нежно поцеловал, прикоснувшись к каждому из них. Эта его нежность почти лишила ее сил. У нее подогнулись колени. Он подхватил ее и прижал к груди. Лишь тонкая ткань ее ночной рубашки разделяла их тела. Она почувствовала, как у нее напряглись и затвердели соски грудей. Одна из его рук перебралась на шею, и он зарылся в ее волосы. — Когда я вернусь в воскресенье, я поговорю с вашим отцом. Я попытаюсь объяснить ему, так, чтобы он понял наши чувства.
— Ничего не получится. Моя мать уже несколько лет мечтает об этом выгодном для нее браке.
— Выгодном браке? Ведь вы не собственность. Вы — личность, чувствующая личность.
— Мать говорит, что я слишком молода, чтобы понимать что-либо. Она сказала, что позднее придет любовь и научусь его любить. Но я знаю, что нет, — она говорила это сквозь всхлипывания и не могла остановиться. — Пожалуйста, не покидай меня этой ночью. Может быть, это единственный шанс, который я буду иметь в жизни: быть с человеком, которого я полюбила всем сердцем.
— О Марти, вы будете ненавидеть себя утром. И меня тоже, из-за потери невинности.
— Нет, не думайте об этом. Это должно случиться. Я солгала вам сегодня днем. Мои родители сейчас в Сакраменто, Бен Каули увез жену к доктору в Бакерсфилд сегодня утром. Он не вернется до завтра или до послезавтра. Первый раз в жизни я осталась здесь одна. И, похоже, как в прекрасной сказке, вы пришли сюда, мой прекрасный рыцарь, в сияющем ореоле, чтобы спасти меня… дать мне…
Его губы охватили ее рот с неистовым жаром. Она вся напряглась и попыталась оттолкнуть его. В порыве страсти он перестал сдерживать себя, но тут же оторвался:
— Я прошу простить меня. Я забылся на минуту. Я буду более осторожным, — затем, как в доказательство этому, его руки вернулись на ее лицо и большими пальцами погладили ее щеки, он осыпал ее поцелуями: глаза, виски, щеки. Потом снова слился с ее губами.
Ее руки оказались у него на груди, она ощутила силу толчков его сердца и не сомневалась в том, как трудно ему сдерживать свою страсть. Когда его губы переместились и начали скользить по шее, ее девическая нервозность исчезла. Она совершенно ничего не боялась, она ждала его. Марти обвила его шею руками и откинула голову назад — дрожь прошла по всему ее телу. Его язык нежно коснулся точки за ее ухом, и от этого кровь у нее так и закипела. Дыхание участилось, и она издала протяжный стон. Он с возгласом, выражающим удовольствие, подхватил и понес ее в комнату.
Лунный свет проникал через окно, превращая ее золотистые волосы в сказочное серебро, а его глаза отсвечивали в темноте огнем желания, и она знала, что это только для нее и только из-за нее.
— Вы так прекрасны, — его тихий голос дрожал в тишине, он поднял и разбросал ее волосы по плечам, затем отвел нежным жестом назад. — Мне нравится, что вы высокая и держите себя прямо и гордо. Мне нравится, что не надо наклоняться при поцелуях, — его руки спустились вниз, на грудь, которая была покрыта только тонким полотном рубашки. Его поцелуи были такие опаляющие, что она не могла дышать.
