— В этих краях музыка весьма своеобразная, — пояснил Дэвид. — Печальная или веселая — темп обычно одинаковый. — Он отпустил ее руку. — Если бы вы оставались здесь дольше, я показал бы вам рыбу-фонарик — конечно, если вы умеете нырять.
— Не умею, — призналась она. — А что это за рыба-фонарик?
— У нее глаза светятся в темноте. Эти рыбки плавают около рифов недалеко от поверхности. Если попасть в косяк — кажется, что плывешь среди звезд. Необыкновенно красиво…
Аннемари улыбнулась, подумав, как это замечательно — скользить под водой, а вокруг мерцают звезды…
— Я никогда не слышала про такую рыбу.
— Двадцать лет назад здесь никто о ней не слышал. Даже не предполагалось, что она водится в этой части Красного моря.
— Откуда вам все это известно? — спросила Аннемари. — Рыба-фонарик, древние мраморные стены!
— А я чертовски любопытен, — ответил Дэвид, и она рассмеялась. — С детства. Сколько себя помню, всегда таким был. Меня интересуете также и вы — что вы ищете?
— Два камешка, — ответила Аннемари, притворившись, что не слышала о том, что интересует Дэвида. Что он хочет этим сказать? Ничего? Или очень многое? Его слова прозвучали совсем не обидно — скорее честно. Будь Аннемари умудренной жизнью особой или светской львицей, она бы, многозначительно посмотрев на него, спросила: “Например?” Но, не будучи таковой, она продолжала искать камешки.
— Мисс Уорт, — сказал Дэвид, — вы по колено в камешках.
— Знаю, но мне нужно найти по одинаковому камешку для Наоми и Руби Чандлер.
— Кто они такие?
— Они заменили мне мать, — объяснила Аннемари. — Это были лучшие ее подруги. Когда она умерла, Наоми и Руби вдвоем помогали меня растить. Я знаю, что им будет приятно получить в подарок по камешку с берегов Красного моря. Но если один из них будет больше или красивее другого, меня всю жизнь будут сопровождать их укоризненные взгляды.
— Знаете, мисс Уорт, — сказал Дэвид, помогая ей в поисках, — другие люди и представить себе не могут ваших проблем — то вы передаете жестянку с печеньем, то ищете одинаковые камешки…
— Не смейтесь надо мной, сержант.
— У меня и в мыслях нет смеяться над вами, мисс Уорт! Вот, — произнес Дэвид, протягивая ей что-то. Аннемари подставила ладонь, и он положил ей в руку два камешка. Они были абсолютно одинаковыми.
— Ну, как они вам?
— Отлично. То, что нужно, — ответила Аннемари. Она положила их в карман юбки — в тот же, где лежало печенье.
— Посмотрите-ка туда, — сказал он, беря ее за плечо и разворачивая в другую сторону. Перед ней простиралось бескрайнее Красное море, окрашенное первыми лучами величественного заката.
— В это трудно поверить, — произнесла она, не сводя глаз с воды.
— Во что именно? — спросил он.
— Это то самое место, — ответила Аннемари. — Про него еще говорится в Библии. И оно здесь — на самом деле здесь.
Аннемари отлично сознавала, что стоит ей сделать шаг назад — и она прислонится к Дэвиду.
Что же это такое происходит?
Не следует давать волю своим чувствам и, уж конечно, не следует выставлять их напоказ.
Аннемари словно окаменела, завороженная золотыми, багряными и оранжевыми красками заката, слушая Дэвида, ощущая тепло его рук. Поднялся легкий ветерок — этот морской бриз время от времени освежал ее еще на рынке. Мимо прошли несколько человек с фотоаппаратами. Студенты-музыканты подошли еще ближе, продолжая выстукивать прежний ритм. Те, у кого не было инструментов, громко хлопали в ладоши.
— Кем вы работаете, мисс Уорт? — спросил сержант Гэннон, немного наклонившись, чтобы она
