причиненное зло необходимо отплатить злом вдвойне, дабы врагу неповадно было впредь нападать на наш дом.
Холмы сменяются равнинами. Тут и там попадаются разоренные стойбища нео и целые поселки людей. Растерзанные тела, пепелища домов, разбросанный скарб. Неведомый враг прошелся по этим землям как Смерть с косой, уничтожая ничтожно малую искру возрождающейся жизни: методично, безжалостно.
В авангарде ехал верхом на своем фенакодусе Вертер, разведывая дорогу. Но сейчас опасаться было попросту некого. Попадались лишь редкие и немногочисленные стайки крысопсов, срывающихся на бег, стоило им только завидеть вооруженную группу из шести всадников, да поля смерти, заметные издали, переливающиеся на солнце всеми цветами радуги.
К исходу шестого дня, когда красный, раскаленный диск солнца уже коснулся горизонта, а шесть всадников валились из седел от усталости, череда холмов, переходящих в равнину, закончилась. Впереди показался лес.
Раньше никому из группы не приходилось бывать в настоящем лесу. Те редкие рощи, в которых собирали хворост и рубили ветки на растопку, не в счет. Исполинские деревья, зеленый шатер высоко над головой, постоянный полумрак… Это место вселяло безотчетный страх жителям равнины.
Лагерь решили разбить не разжигая огня на окраине леса, у подножия небольшого, круглого как щит кургана, обнесенного частоколом замшелых камней, похожих на гнилые зубы мертвого чудовища. Место не понравилось никому, но делать нечего. Белесые камни, торчащие из земли на расстоянии локтя друг от друга, белесые каменные столбы высотой в три локтя давали хоть какую-то защиту в случае нападения. Быков и фенакодуса, ясно дело, заводить на сам холм не стали, потому как животные попросту не пролезут через этот каменный забор. Стреножили у подножия, благо вокруг холма высокой и сочной травы для прокорма живности росло в изобилии. Первыми дежурить вызвались Вертер и Вулкан. Вертер сказал, что не устал, а кио так вообще спать не надобно…
Сон не шел к Гррому. Лежа на спальном мешке и высматривая в темноте небосвода россыпь сверкающих точек, молодой нео думал, в уме выстраивая подобие кованой цепи, в которой звенья – это события, следующие одно за другим.
Вот он сам, еще маленький, видит гибель отца, затем сражение Рауру в разрушенной крепости, под камнями которой покоятся кости матери Рри. После изнуряющая, полная опасностей дорога до общины Метал Макса. Следом сама крепость, с ее укладом жизни, сводом правил и нехитрых заповедей Общины Просвещенных. Правила просты, но для маленького нео пока что сложны и непонятны…
Грром перевернулся со спины на правый бок. Свет звезд хоть и не особенно ярок, но ночному зрению мутанта все же мешал. Нео сорвал травинку и стал не спеша перекатывать ее промеж резцов и выпирающих клыков – это успокаивало и давало возможность сосредоточиться.
«Что же еще? Ах да… смерть названого отца – Рауру. Он был стар, однорук, но храбрости, силы и мудрости в немощном старце было на целое селение».
Нео выплюнул травинку, оказавшуюся дюже горькой. Поморщился, поплевал еще:
«Брр! Гадость… И как туры едят такую?»
И машинально сорвал другую.
«Спас девочку нео. Рыженькую такую. Только странную. М-да, спас… Лучше бы рукокрылу на съедение оставил».
Гррому вспомнился тот больной хомо из лазарета, что, трясясь от лихорадки и обливаясь холодным потом от страха, шепотом рассказал, как убили «волосатую девку», когда нео пришел проведать спасенную им девочку. Хворый пахарь был уверен, что её убили, и сделали это именно Просвещенные. Никак иначе. И боялся, что так же поступят с ним самим. Зачем? А он, пахарь, и сам не знал. Но боялся…
В любой другой раз Грром не поверил бы, но после слов Вулкана… Кузнец, кио, получеловек, что стоял с копьем наизготовке где-то рядом, некогда предупреждал:
«Они убьют тебя. Метал Макс не прощает предателей».
«Но как мог предать Метал Макса неотесанный и грязный пастух Грром?»
Молодой нео не находил ответа. Нападение это бестолковое еще на голову свалилось… Зачем, почему?
