извиваясь, проникло в голову. Грром чуял тварь ползающую где-то в мозгу, ощущал ее прикосновение. Кольнуло изнутри глаза, обожгло. Грром взвыл, пытаясь оторвать голову от лежанки. Но шлем держал крепко. Мысль о том, что ему в голову подсадят червя-паразита, была невыносима.
Туров иногда поражала странная такая хворь: бык начинал ходить кругами. Не пасся толком, ревел почем зря, худел, баламутил воплями стадо. Кидался на пастухов. Тура забивали, раскалывали рогатую голову и обнаруживали там длинного и тонкого червя, поселившегося в мозгу скотины. Мясо такого тура не ели, и даже крысопсам не скармливали – сжигали.
Шевеление в черепе прекратилось, нечто убралось из головы. Вновь затылок обдало спасительной прохладой. Свет, резавший глаза словно ножом, пропал. Зато появился другой. Сноп искр пронесся перед внутренним взором, очертания комнаты поплыли, стали изменяться. В правом глазу не мешая зрению возник овал с помигивающими зелеными точками. Причем одни были неподвижны и держались кучно, другие двигались, как будто по тропам на карте… Над овалом высветилась красным цифра «2222». Что это, Грром не знал, но что-то ему подсказывало:
«Численность боеспособного войска».
До Гррома каким-то невообразимым образом стал доходить смысл сказанных уродцем слов:
«Я сделаю тебя своим генералом, поставлю командовать всей своей армией. Ты будешь управлять ими…»
С головой происходило нечто непонятное. К чувству страха, смешанного с удивлением, добавилось любопытство. Молодой нео ощущал себя в нескольких местах одновременно, многими существами сразу, осознавая при этом, что находится в подземелье упыря-переростка, да еще и связанный. Вновь зрение поплыло, затянуло рябью, словно в зеркальную гладь озера с разбегу сиганул крысопес, пошли волны, со дна поднялась разная муть вроде ила и травы. Но воды-то никакой и не было. Грром это прекрасно понимал. С его разумом творилось нечто, и виной тому был этот урод в балахоне. К мути в глазах добавился нарастающий шум, гомон многих существ, далекий, непонятный.
Зрение прояснилось, гомон остался. С резким щелчком ослабли ремни, а шлем сдвинулся вверх. Грром свободен.
«Ну, щас я тебя стану рвать на клочки, уродец!» – злорадно ухмыльнулся молодой нео.
– Мой верный слуга, мой генерал, подойди к своему хозяину, – великан развел руки в стороны, словно желая обнять старого друга.
«А вот хрен тебе», – подумал Грром и тут же осекся. Тело само, против воли разума неуверенно шагнуло от стоящей лежанки. Нео не мог совладать ни с рукой, ни с ногой, тело жило своей собственной жизнью. Гррома обуяла паника. Вот что значит быть в плену собственного тела и не мочь что-либо предпринять…
Видимо, растерянность отразилась на его лице, потому что великан, все так же стоящий с распростертыми объятиями, злорадно рассмеялся, закинув голову назад. Тело Гррома тем временем прошагало из прозрачного бокса в основную комнату, замерев в нескольких шагах от Хозяина.
Марид перестал насмехаться над нео и отвернулся к стене с большим плоским куском черного камня на ней, рядами мелькающих огоньков и досками с выпуклой поверхностью. Грром злился, но сделать ничего не мог. Вдруг «камень» на стене ожил, засветился изнутри чуть желтоватым светом. Нео обомлел, увидев бесконечно уходящие вдаль одно за другим отражения комнаты и светящегося «камня».
Нео закрыл глаза (хоть это сделать он мог), затем открыл вновь. Так и есть, на стене отражалось то, что видели глаза Гррома. Нео повел глазами, отражение сменилось следом. Но, видимо, Хозяину наскучило удивлять своего ручного генерала, потому как «камень» потух, став бездонно-черным.
В сознании плененного своим собственным телом нео стала зреть мысль о том, чтобы смириться, ведь поделать он ничего не мог. Будь пред ним тысяча вооруженных мечами и пищалями воинов, а он один, и лишь с кулаками… даже тогда был бы хоть какой-то шанс. А сейчас, когда собственные кулаки неподвластны?.. Нет его, шанса этого.
Зрение вновь пошло рябью, овал с зелеными точками на некоторое время исчез, затем вновь появился, но точки стали красными, а цифра сменилась на ноль. С Грромом вновь что-то происходило помимо его
