заостренные обводы, плавники стабилизаторов.
«Неужели они надеются завалить эту бестию из своих блестящих игрушек? – удивился Тарас. – Или, быть может, это и есть…»
Сформулировать свою мысль до конца Тарас не успел, так как то, что случилось дальше, заставило его попытаться как можно глубже вжаться в землю.
Серебристые пистолеты-рыбы плюнули в медведя ослепительными лучами желтого света. В воздухе запахло паленой шерстью и озоном. Косматый монстр издал рев боли и ненависти, от которого у людей заложило уши. Выстрелы из оружия жрецов проделали в животе жука-медведя огромную дыру, из которой на асфальт потекли звериные внутренности.
Кешайны радостно заулюлюкали, стуча мечами, прикладами пищалей и древками копий о щиты и доспехи. А Тарас понял, что он нашел то, ради чего терпел все унижения и побои за последние несколько дней.
Убедившись, что все внимание кешайнов обращено на поверженного врага, дружинник быстро расплел одну из своих косичек, внутри которой оказался тонкий стальной прутик. Ловкие пальцы москвича быстро согнули прутик в замысловатый зигзаг. С помощью этой отмычки Тарас в мгновение ока открыл замок на шейном обруче и наконец-то сбросил с себя опостылевшие оковы.
– Раб, что ты себе… – Муслим наконец-то обратил внимание на притихшего москвича, но было слишком поздно. Тарас, подобно большой кошке, мягким движением скользнул в сторону и неожиданно для всех оказался за спиной главаря степняков. Дружинник выхватил из-за пояса Муслима кремневый пистоль и приставил его к виску кешайна.
– Стоять, свиньи! Если кто-нибудь пошевелится без моего разрешения, то ваш хозяин вмиг лишится содержимого своей и без того пустой головы! Всем ясно? – Никто не ответил, но все кешайны послушно замерли. Лишь Хасан намеревался броситься к своему хозяину на выручку, но встретившись с умоляющим взглядом Муслима, остался на месте. – Добро! А теперь прикажи хайнам, чтобы они бросили сюда свое оружие.
– Сын шакала, тебе от нас не уйти! – злобно прошипел в ответ Муслим. – Мы снова тебя поймаем, и на этот раз…
– Заткнись, падаль! – Тарас не дал степняку договорить, отвесив ему болезненный удар кулаком по почкам. – Вы смогли меня поймать лишь потому, что я сам этого хотел. Больше я вам такой возможности не представлю. А теперь, будь добр, выполняй мои приказания.
Сглотнув набежавший в горле ком, Муслим выкрикнул несколько фраз на степном наречье. Хайны послушно вышли вперед и швырнули к ногам дружинника и его заложника серебристые пистоли.
– Пусть отойдут назад! А ты сделай шаг вперед, – когда все указания были выполнены, Тарас шепнул на ухо степняку. – Ну, Муслим, и кто теперь тут раб, а кто хозяин?
Толкнув степняка ногой в спину, дружинник выстрелил в упор, поразив одного из воинов, стоявшего к нему ближе остальных. Воспользовавшись суматохой и прикрытием из порохового облака, Тарас подобрал волшебные пистоли и стремглав бросился прочь.
«Перун-отец! Спаси и сохрани. Дай сил и удачи сыну своему. Мне бы только успеть добраться до пролома в стене! – Дружинник молился на бегу, увертываясь от пуль и стрел разозленных степняков. – А на той стороне улицы мы узнаем, кто кого!»
Похоже, что небесный покровитель московского дружинника услышал его молитвы. Если не считать нескольких ссадин и синяков, которые Тарас получил во время этой смертельной пробежки, то обстоятельство, что он смог добраться до спасительных стен полуразрушенного дома, иначе как чудом и не назовешь.
– Догнать! Убить! Вернуть колдовские пистоли! – ярился Муслим, подгоняя своих людей пинками и затрещинами. Хасан, во главе отряда из двух десятков кешайнов отправился в погоню за беглецом. Остальные степняки, построившись боевым порядком, выдвинулись в сторону набережной. Кешайны брезгливо переступали через останки жука-медведя и даже не задержались, чтобы по степному обычаю отрубить голову поверженному монстру и водрузить ее на кол, в назидание и устрашение остальным.
