чем вызвал неподдельную радость братии.
С тех пор Алексей сам стал выходить в трапезную и очень быстро пошёл на поправку. Погулять бы ему ещё, свежим воздухом подышать, только на дворе уже морозец лёгкий, и землю первым снежком укрыло. На своих двоих скользко, а уж с костылём – просто опасно. Упадёшь – рану растревожишь.
На торгу в Суздале ему купили новые порты вместо порванных секачом да тулуп овчинный с шапкой лисьей на зиму.
Чтобы занять себя, Алексей, не утруждая ногу, принялся в плотницкой учиться делать из липы деревянные ложки. Вещь в хозяйстве нужная, да и на продажу монахи их тоже возили. Кроме того, самому интересно, да и навык за плечами не носить, авось пригодится.
Так он провёл время до января. Зимой уже в полную силу вошёл, стал сторожевую службу нести – на башенке, обочь от ворот: не приближается ли враг, не видны ли пожары окрест? Всё лучше, чем ложками забавляться. В конюшню захаживал, чтобы его лошадь от хозяина не отвыкла, иногда кусок хлеба совал – баловал, одним словом. Застоялась коняга, промчаться бы на ней, да всё вокруг снегом замело.
В монастыре запас дров для печей есть, мука, крупы, в подвалах – соленья да овощи. Бывали недели, когда из-за непогоды ни в монастырь, ни из него никто не выходил. А по ночам из леса доносился леденящий душу волчий вой.
До весны, когда просохнут дороги да приедет князь и епископ для освящения первого камня, ещё далеко, месяцев пять. И дождаться трудно, каждый день на предыдущий похож. Утром молитва с братией, завтрак – постный из-за Великого поста, потом – на сторожевую башню, потом – вечерняя молитва, трапеза и – спать. И так каждый день. Для деятельного Алексея такая жизнь была в тягость.
Однажды увидел он в кладовке у ключаря лыжи охотничьи, широкие, камусом снизу подбитые. Ездил как-то он в молодости на таких – удобные. В снег, даже глубокий, не проваливаются, и на склон в таких взобраться не проблема. И не «ёлочкой», как на обычных лыжах, а прямиком. Камус – это короткий мех с брюха лося, лыжи хорошо скользят на нём, и назад скатываться он им не позволяет.
Попросил он у ключаря лыжи.
– Зачем тебе? – удивился тот. – Либо на охоту собрался? Так у тебя и лука нет.
– В Суздаль хочу. Ведь рядом же, а не был ни разу.
– Хм, я настоятеля спрошу. Позволит – езжай. Только я бы на твоём месте туда не совался.
– Почему?
– О прошлом годе князь Олег с дружиной город почти дотла сжёг. Не отстроился ещё город, пепелища одни.
– А торг?
– А что торг? Площадь пустая, да и по зиме торг только по воскресным дням.
Алексей разочарованно вздохнул.
– Тогда не надо лыжи, не пойду.
– Да ты не знал разве про Суздаль-то? Так с послушниками поговори, едва ли не половина из них раньше в Суздале жила.
– Спасибо за совет.
Как-то про город не удосуживался он раньше с братией поговорить. И город-то недалеко, три версты всего – на другом берегу Каменки. Полагал посмотреть только, запечатлеть в памяти – ведь в его время Суздаль входил в Золотое кольцо.
Силки на зайцев на опушке леса от скуки поставить? Но нет, братии мясо вкушать нельзя. Так зачем тогда серых ушастиков губить?
Один из монахов как-то в приватной беседе спросил его, почему Алексей монашеский постриг не примет?
– Живёшь ведь, как мы, даже послушание несёшь – сторожевым на башне.
– Не могу. Воин я, а не монах, тесно мне в монастыре.
«И в самом деле, – думал Алексей, лёжа ночью на топчане, – на службы в церковь хожу, послушание несу, хотя настоятель не обязывал… Только пострига и подрясника мне не хватает».
