— А что сказать?
Фётор промолчал и опять отвернулся.
— Ничего не стоило сдать вас, — сказал он. — Я мог это сделать когда угодно.
Пфефферкорн молчал.
— Думаете, я на такое способен?
Молчание.
— Не знаю, — ответил Пфефферкорн.
— Вы не представляете, как больно это слышать, — сказал Фётор.
Молчание.
— Что вам от меня нужно? — спросил Пфефферкорн.
— Дайте надежду, — сказал Фётор.
Молчание.
— Каким образом? — спросил Пфефферкорн.
— Скажите, что мне будет лучше в другом месте.
Пфефферкорн промолчал.
— Расскажите про Америку, — попросил Фётор.
Долгое молчание.
— Откуда ж мне знать, — сказал Пфефферкорн.
Фётор сник, будто из него выпустили дух. Лицо его посерело.
— Ну да, конечно, — сказал он. — Прошу прощения.
Молчание.
Заверещал мобильник. Пфефферкорн вздрогнул, но Фётор даже не шелохнулся. Через шесть звонков телефон смолк. Потом опять затрезвонил. Фётор нехотя полез в карман.
—
Фётор отвесил поклон и зашагал в лес.
Через минуту Пфефферкорн последовал за ним, держась чуть поодаль.
Всю долгую ухабистую дорогу в город оба молчали. За три квартала до гостиницы застряли в пробке, и Фётор, наказав вознице доставить гостя, вылез из повозки.
— А как же вы? — спросил Пфефферкорн.
Фётор пожал плечами:
— Пройдусь пешком.
— Ага, — сказал Пфефферкорн. — Ну, значит, до завтра?
— Завтра, извините, у меня неотложные встречи.
Настаивать не имело смысла, поскольку ложь была очевидной.
— Ладно, — сказал Пфефферкорн. — Тогда до следующего раза.
— Да, как-нибудь.
— Спасибо, — сказал Пфефферкорн. — Большое спасибо.
Фётор промолчал. Не оглядываясь, он зашагал по тротуару и вскоре скрылся из виду, затерявшись в людской толчее.
80
В столовой было тихо и безлюдно — только пьяный полковник и Елена. Подавая тарелку с последней лепешкой, раздатчица одарила Пфефферкорна пристальным взглядом, отчего он, вспомнив об усах, сурово нахмурился. Потом задумчиво сел за угловой столик и поделил лепешку на мелкие кусочки, дабы продлить
