станции метро «Ламарк-Коленкур» — он заметил ее по дороге из аэропорта. Вход в метро с типичными для Монмартра двумя лестницами слева и справа напомнил ему фильм «Амели», который они с Камиллой смотрели на DVD. Он купил книжечку и подошел к карте, чтобы найти станцию «Барбес-Рошешуар». Она находилась на стыке 9-го, 10-го и 18-го округов и была всего в нескольких остановках. Охваченный нетерпением, Себастьян не стал дожидаться лифта и пустился бегом по винтовой лестнице, которая вела к платформе, расположенной на двадцатипятиметровой глубине. Сел на первый подошедший поезд в направлении к «Мэри-д'Исси», проехал две остановки, на «Пигаль» перешел на линию 2 и спустился на «Барбес-Рошешуар».
Вот она, эта станция, где был похищен его сын…
Себастьян вместе с потоком пассажиров дошел до касс, выстоял длинную очередь и спросил, показав фотографию Джереми и видео, которое сбросил себе на мобильник, не может ли кассирша чем- нибудь ему помочь. Может быть, она видела Джереми?
— Нет. Ничем помочь не могу. Обратитесь в полицию, месье, — последовало в ответ.
Он не отступал, но вокруг было так шумно, и столько народу стояло в очереди за билетами! Дело было не в том, что кассирша не хотела помочь Себастьяну, просто она слишком плохо знала английский и не могла понять, что от нее нужно, нервничала, потому что волновалась очередь. Кое-как соединяя чужие слова, она старалась дать понять Себастьяну, что в последние дни не было никаких особых происшествий, кроме обычных мелких краж.
— No aggression, sir! No aggression![14] — повторяла она.
Поняв, что никакого толку от нее не добиться, Себастьян поблагодарил девушку и стал подниматься на эскалаторе к выходу.
«Барбес»…
Выйдя на улицу, Себастьян оказался в Париже, совершенно не похожем на привычные картинки. Ни одного прохожего в берете с багетом под мышкой, ни одной булочной, ни одного магазинчика с сырами, которые должны были бы попадаться на каждом шагу. Париж Эйфелевой башни, Париж Елисейских Полей остался неведомо где, а Себастьян стоял в многонациональном Париже, шумном и разноцветном, который напомнил ему нью-йоркский melting-pot.[15]
На тротуаре один прохожий обогнал его, чуть ли не прижимаясь к нему боком, другой толкнул, и он вдруг почувствовал осторожно шарящую руку.
«Воришка!»
Себастьян резко дернулся вбок, не желая, чтобы ему обчистили карманы, но тут же попал в объятия торговца сигаретами, который стал совать ему под нос красные с белым пачки:
— «Мальборо»! «Мальборо»! Три евро! Три евро!
Опять пришлось метнуться в сторону, чтобы от него отвязаться. Себастьян перешел на другую сторону, но и там творился тот же цирк. Улица кишела продавцами контрабандных сигарет.
— Легендарный «Мальборо»! Три евро! Три евро!
И ни одного полицейского до самого горизонта.
Под козырьком остановки с металлическими колоннами наземного метро Себастьян заметил газетный киоск. И снова достал из кармана фотографию сына, чтобы показать продавцу.
— My name is Sebastian Larabee. I am American. This is a picture of my son Jeremy. He was kidnapped here two days ago. Have you heard anything about him?[16]
Киоскер, родом из Северной Африки, вот уже тридцать лет держал газетный киоск на перекрестке Барбес-Рошешуар. Он был воистину памятью квартала и благодаря туристам выучил английский, на котором говорил свободно.
— Нет, месье, я ничего не слышал об этой истории.
— Are you sure? Look at the video,[17] — умоляюще произнес Себастьян, протягивая киоскеру телефон, на который он записал видео с похищением Джереми.
Киоскер протер стекла очков полой рубахи и снова водрузил их на нос.
