Женщина не моих снов (СИ)

страдать от смены часовых поясов. Но мой спутник не нервничал. Он спокойно сидел рядом со мной и читал книгу.
Дорога была пуста, и я прибавил скорость.

– Взлетаем? – поинтересовался Джо, не отрываясь от книги.

– Да, я бы с удовольствием взлетел прямо сейчас. Мне хочется думать, что возня с документами закончилась, и я сижу в кресле самолета. Кроме того, я хочу спать.

Ночью мне снилась авиакатастрофа. Такие сны накануне перелетов были традицией, так как самолетов я боялся панически.

– Поменяемся местами? – предложил мой пассажир.

– Если я усну, ты меня не разбудишь. Так что не будем шутить с судьбой. Что ты читаешь?

– Харриса, – ответил Джо. – После «Дневников фюрера» я неизлечимо болен этим человеком. «Энигма». Не читал? Отличный роман. Как поживает фарси?

– Еле дышит. У меня практически нет времени.

– У тебя? Не верю.

– Проблема в том, что я учу его для себя. У меня нет стимулов. Не вижу смысла этим заниматься.

Джо закрыл книгу и спрятал ее в небольшую дорожную сумку.

– Что значит – для себя? А переводы? А статьи?

– Мне надо было учить его в университете. – Я недовольно нахмурился. – Но мне надо было выпендриться, как я всегда делаю, и я стал учить иврит.

– И он очень скоро тебе пригодится. – Джо глянул в окно. – Знаешь, а с тобой должен был лететь Саймон.

Я бросил на него настороженный взгляд.

– Ну. – Джо с рассеянным видом потеребил ремешок наручных часов. – Я зашел к Агате, они беседовали, и Саймон сказал, что лучше уволится, но с тобой никуда не поедет.

– И слава Богу. Его присутствие может превратить в Ад даже командировку в Иерусалим.

Саймон занимался вопросами шиитского ислама. Я часто спрашивал себя, как человеку с такой узкой специализацией нашлось место в нашей организации. Но факт оставался фактом: у Саймона было много работы, он всегда присутствовал на важных совещаниях и участвовал в проектах в качестве консультанта. Мои статьи и научные работы проходили через его руки. Одну из таких работ он назвал «жалким подобием курсовой работы», после чего заявил, что журналист из меня паршивый, а думать о степени магистра, а, тем более, о докторской диссертации, мне не следует. Это заявление он сделал на