— О нет, Мартин!.. Нет… ведь ты мне друг, Мартин… не выдавай меня им.
Она выронила чашку из рук. Кофе растекся по ковру. Я наклонился и подобрал чашку.
— Я должен позвонить Карлу-Юргену, Люси. Полиция не может тратить время на бесплодные поиски. У нее есть дела поважнее.
— А ты обязательно должен им сказать, что я здесь, Мартин? — Голос ее звучал тихо и жалобно.
— Не знаю.
Я подошел к письменному столу, где стоял телефон, и позвонил Карлу-Юргену на квартиру.
— Это я, Мартин. Я нашел Люси Лунде.
— Где она?
Я помолчал.
— Должен ли я отвечать тебе на этот вопрос, Карл-Юрген?
— Смотря по обстоятельствам. Считает ли она, что ей угрожает опасность?
— Да. Именно так она считает.
Несколько мгновений на другом конце провода молчали.
— Согласно Уголовному кодексу человек, считающий, что ему угрожает опасность, скрываясь, не совершает ничего противозаконного, даже в том случае, если знает, что его разыскивает полиция. Я хочу сказать, что упомянутое лицо не обязано обнаружить свой тайник и само отдать себя в руки властей.
Ох уж этот мне ходячий свод законов! Пунктуален до тошноты!
— А ей угрожает опасность, Карл-Юрген?
— В какой-то мере да. Ей угрожает опасность быть арестованной за покушение на убийство.
— Знаю. Отпечатки на револьвере…
— Мартин, я тебе кое-что скажу. Но, если она поблизости, не подавай виду.
Я сделал каменное лицо и уставился на картину, висевшую над камином.
— Слушаю, — сказал я.
— Из лаборатории прислали отвертку, которая должна была стать орудием убийства фрёкен Лунде. На ней те же самые отпечатки. Отпечатки пальцев фру Люси Лунде.
Я таращился на картину над камином. Работа Тюгесена. Тонкая живопись. Нежные золотисто-серые тона. Пейзаж с поблекшими деревьями, розовой стеной и белой пыльной дорогой.
— Можно ей остаться здесь, Карл-Юрген?
— Пожалуй… пожалуй, да. Ты сказал «здесь». Она что же, у тебя в квартире?
Кретин я этакий — как всегда, проболтался!
— Пусть остается там, где она сейчас. Пожалуй, хорошо, что она там, Я боюсь за нее — слишком сильные против нее улики. Слишком назойливо очевидные. Пусть она даст тебе слово, что не будет ничего предпринимать, — меня даже устраивает, что она там, где она сейчас. Я пошлю человека наблюдать за твоим домом.
— Спасибо, Карл-Юрген.
— Спокойной ночи.
Я стоял, глядя на мрачный дом полковника Лунде.
Спустился вечерний сумрак — дом, точно гигантский ящик, громоздился на безобразном фундаменте, да торчала нелепая башня, выстроенная ради единственной цели — любоваться окрестным видом.
Колеблемые слабым ветерком ощетинившиеся ели казались зловещими живыми тенями. Их ветви — дряблые мохнатые лапы — протягивались к дому, словно пытаясь его задушить. В саду лежал грязный талый снег.
Далеко внизу у фьорда светились огни города. Но дом полковника Лунде был почти полностью
