Дилан махнул, чтобы я шла вперед. Он тяжело опирается на свою трость. Что с ним случилось? Я следую за Форрестером, Дилан, хромая, следует за мной.
– Садитесь же. Могу я предложить вам чаю? Воды? Или чего-нибудь более… бодрящего?
– Нет, спасибо, – говорит Дилан, когда он садится на своё место. Он прислоняет трость к стене. Выражение его лица непроницаемо.
– Воды, пожалуйста, – говорю я, стараясь противоречить ему.
Форрестер заполняет маленький стакан водой из раковины и отдаёт мне. Мои глаза сужаются, когда я осматриваю стекло. Оно грязное. Иу. И что-то жирное плавает на поверхности воды.
Я делаю вид, что выпила глоток, а затем поставила его на стол.
– Ну, приступим к делу, – сказал Форрестер. – Вы знаете друг друга?
– Нет, – отвечаю я.
В этот же момент Дилан говорит:
– Да.
Форрестеру понравилось это. Улыбка озаряет его лицо, он говорит:
– Уверен, даже есть история.
– Вы ошибаетесь, – отвечаю я и гляжу на Дилана. – Ничего значительного.
Дилан моргает и бросает на меня взгляд.
Хорошо. Часть меня хотела причинить ему боль, какую он причинил мне.
Форрестер медленно произносит:
– Надеюсь, это не будет проблемой.
– Нет, не будет, – говорю я.
– Нет, сэр, – голос Дилана звучит прохладно.
– Тогда, – говорит Форрестер, – это радует. Давайте я расскажу, что вы будете делать. Я здесь уже год и все это время работаю над романом. Историческая литература, основанная на беспорядках в Нью-Йорке во время гражданской войны. Вы знакомы с ними?
Я качаю головой, но Дилан говорит:
– Да, грустная история, в которой некоторые подверглись суду Линча.
