– Его! Он был в твоей комнате той ночью. Не отрицай, я видел его! Ты говорила по чертову Skype, расставалась со мной, что стало самым худшим днем в моей жизни, а потом этот ублюдок прошел мимо по пояс голый и коснулся твоей руки. Вы смеялись надо мной, когда ты планировала расставание? Тебя трахнули перед тем, как ты позвонила мне?
Такое чувство, будто он ударил меня. Я делаю два или три шага назад и говорю:
– Дилан... это Джоэль. Он парень Келли.
– Тогда какого черта он был там?
Теперь кричу я:
– Потому что он ее парень, ты, идиот. Он все время был там, потому что эти двое... Ты говоришь, что порвал со мной из-за этого? Ты разбил мне сердце из-за глупого недоразумения? Потому что ты думал, что видел парня в моей комнате?
Он качает головой.
– Он был с Келли? – говорит он шепотом. На его лице печаль и злость. Злость на себя? Я не понимаю.
Внезапно он кричит «Черт!» и ударяет кулаком по металлической решетке магазина, у которого мы стоим. Он издает вопль, реальный вопль, и снова бьет по металлической решетке. Он делает это снова и снова, крича «Черт!» при каждом ударе его кулака о решетку.
Ярость отступает, потому что в последний раз, когда он делает удар, кровь брызжет на решетку. Я начинаю плакать, сильно плакать потому, что он вредит себе, действительно вредит себе.
– Дилан, – шепчу я. – Остановись.
Он даже не слышит меня. Поэтому я делаю единственное, что могу придумать. Я обнимаю его, обвивая руками его грудь, и прячу лицо у него на спине, крича так громко, как только могу:
– Дилан, пожалуйста, остановись! Пожалуйста, не навреди себе! Я люблю тебя!
Он останавливается и замирает в моих объятиях. Я плачу ему в спину. Он резко поворачивается в моих руках и обнимает меня так крепко, что я едва ли могу дышать. Он говорит:
– Я не знал. Боже, мне так жаль, Алекс,
Он начинает рыдать от боли и каким-то образом выдавливает из себя слова.
– Это был день, когда Ковальски бросился на гранату, Алекс. Я был не в себе, когда позвонил тебе, – его голос снижается до шепота. – Ты была пьяна, а я так чертовски нуждался в тебе.
Я плачу сильнее и пытаюсь его обнять:
