нашей совместной пробежки два месяца назад. Его ноги все еще не совсем совпадают, но почти одинаковые. И не смотря на рубцы, они до сих пор чертовски сексуальные.
Как всегда мы начинаем с разминки, затем медленный бег. Когда мы доберемся до 110-ой улицы, он ускоряется.
– Когда твоя сестра… эм... эм… черт. Не могу вспомнить слово.
– Прилетает?
– Да. Во сколько она пролетает?
– В три. Я сказала, что встречу ее в аэропорту.
– Хорошо.
Мы бегали молча немного дольше. Он делал так иногда. Просто закрываясь от обычных слов. Дилан говорит, что это побочный эффект от черепно-мозговой травмы, которую он заработал, когда взрыв бомбы убил его лучшего друга. Он не говорит об этом с легкостью, но то, что он говорит об этом, уже прогресс.
Сегодня днем одна из моих старших сестер, Кэрри, прилетает в Нью-Йорк. Она окончила Калифорнийский университет два года назад, и это своего рода возвращение домой. Она сказала, что это просто визит в гости, но у меня неприятное ощущение, что она послана проверить меня. Потому что у меня такая семья.
Это нормально. Не смотря на разницу в возрасте, мы с Кэрри всегда хорошо ладили. Иметь пять сестер – иногда дар, но чаще – проклятье.
Она с ума сойдет, если увидит, как я пробегаю семь миль по утрам. Вряд ли это характерно для меня, учитывая мое прошлое отвращение к спорту и его любым видам. Как бы безумно это ни было, я получаю кайф от бега. Мы не говорили, просто бежали бок о бок и, как правило, заканчивали, принимая душ, затем шли завтракать.
Келли сказала, что Дилан проклял меня. В прошлом году самое раннее, когда я просыпалась, десять утра.
Мы вернулись в его крошечную квартиру около 7:30. На первой ступеньке сидел парень. Прическа ежик, в джинсах и футболке, его голова прислонена к двери, рот открыт, словно он спал.
– Твою мать, – пробормотал Дилан. Затем он подбежал к парню. Я была удивлена тем, что произошло потом. Медленно он протянул руку и зажал парню ноздри, затем наклонился вперед и прокричал: – Просыпайся, Косяк!
Парень поднимается в положение стоя, видит Дилана и кричит:
– Ни хрена себе! Это же жеребец! – затем хватает Дилана в медвежьи объятия. Они рычат друг на друга, обнажив зубы, затем Шерман, который, по крайней мере, на пять лет старше и на целую голову выше Дилана, отрывает его от земли и кружит по кругу. Словно балерина, но рыча и смеясь.
