Она продолжает расстегивать мою рубашку, медленно продвигаясь вниз, целуя мою грудь. Я закрываю глаза, выгибая немного спину, придвигаясь ближе к ней. Я задыхаюсь, когда она кусает один из моих сосков, а затем издаю низкий стон, когда ее язык движется по моей груди. Моя правая рука бесполезно лежит, заключая ее в объятия, а левая медленно движется по ее спине, ее ягодицам, ее ногам. Я был не в себе: это было лучше любого наркотика, который я когда-либо знал.
Мы оба тяжело дышим, когда я говорю:
– Я не хочу когда-либо быть голосом разума. Но это зашло дальше, чем ты намеревалась.
Она кивает, ее волосы касаются моей груди, затем она шепчет:
– Мне все равно.
Я смотрю на свою грудь, затем протягиваю левую руку, беру ее подмышку и притягиваю к себе, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Она знает, как влияет на меня, особенно в этом тонком платьице и ногами обернутыми вокруг меня. Я делаю глубокий вдох и говорю:
– Ты хотела подождать. Не хочу испортить все так быстро. Алекс… ты значишь для меня слишком много.
Она целует меня в губы, медленно и осторожно. Ее язык лишь слегка касается моей верхней губы, затем она шепчет:
– Дилан, займись со мной любовью. Мы здесь уже как двадцать минут. Я ждала этого достаточно долго, черт возьми.
Я усмехаюсь, затем она смеется и встает на колени и медленно стаскивает свое платье через голову.
Не буду врать. Я фантазировал об этом моменте в течение трех лет. Когда мы были в Израиле, мы много раз целовались. Так что было трудно дышать. Но я никогда не видел ее без одежды, и именно в этот момент в мире не было ничего, на что бы я обменял этот момент. У нее фантастическое тело, ее грудь прикрыта черным кружевным бюстгальтером, от чего у меня перехватило дыхание. Мое сердце бешено колотилось. От волнения, от страха.
– Тебе придется проделать всю тяжелую работу, – бормочу я. – Знаешь, моя рука...
Она усмехается.
– Думаю, у тебя преимущество.
Я киваю.
– Да
Она шепчет.
