Он велел мне остановиться. Я испугался, ведь не дай Бог, он все слышал и понял, о чем я говорил. Я надеялся, что мне повезло, но он смотрел на меня с замешательством.
– Colpo di fulmine?– спросил он. Я почувствовал, как страх пронзает меня.
Вот дерьмо – он все понял.
Он услышал достаточно слов, чтобы все понять.
Colpo di fulmine.
Когда ты встречаешь кого-то, кто поражает тебя как проклятие, как молния – это и есть любовь с первого взгляда.
Хотя я точно и не знал, что именно он услышал, но я сказал ему, чтобы он не обращал на мои слова никакого внимания. Мне нужно было подумать, как очистить мою голову от всех этих мыслей. Я буквально выбежал из комнаты Изабеллы. Зайдя к себе, я обулся, надел рубашку и, выйдя в коридор, побежал к лестнице. Выйдя на улицу, я сел в свой «Вольво» и нажал на газ. Я даже не попытался остановиться, когда, выезжая на дорогу, чуть не врезался в автомобиль папы. Я должен был уехать.
Я приехал в Порт-Анжелес и остановился возле винного магазина. По поддельному удостоверению личности я купил несколько бутылок водки. Правда она была дешевым дерьмом, потому что их аппарат, принимающий кредитки, сломался, а наличных у меня было не так уж много. Несмотря на дешевизну, водка оказалась сносной и оказала свое прямое воздействие.
Я арендовал номер в гостинице, используя все тоже поддельное удостоверение. Закрывшись в номере, я рухнул на кровать и отключился.
Проснулся я на следующее утро, около 11 часов. У меня жутко болела голова, я пропустил школу, но меня это мало волновало. Я успокоился, мысли пришли в норму, и думаю, на футбольной тренировке я буду чувствовать себя еще лучше.
Выйдя на улицу, я зажмурился от ярко светившего солнца. Я надел темные очки, вероятно, мои глаза были красными от выпитого вчера алкоголя. Сев в «Вольво», я медленно выехал на дорогу. Возможно, впервые в жизни я не хотел превышать скорость, потому что совершенно точно алкоголь полностью не вышел из моего организма. Я был уверен, что папа не очень обрадуется, когда ему нужно будет заплатить залог за то, что его семнадцатилетний сын был задержан в состоянии алкогольного опьянения.
Да и потом, сотрудники полиции обрадуются, когда найдут у меня под сиденьем пистолет с полной обоймой патронов. По-моему, даже папа не знал о наличии у меня оружия. А я обзавелся им после того дерьма, которое произошло в прошлом году. Я даже не представляю, что сделает со мной отец, если узнает. Он всегда говорил, что оружие должно храниться в сейфе. Папа любил оружие, он мог часами его рассматривать. Но носить его при себе – даже он считал это бредом. В последний раз, когда я прикоснулся к его личному оружию, я думал, что он убьет меня.
Я взял свой сотовый телефон. Я оставил его вчера в автомобиле, когда приехал в гостиницу. Я увидел пропущенные звонки от Джаспера и одно голосовое сообщение, которое тоже было от него. Я решил его прослушать. Он сказал, что никто не знает о том, что я говорил тогда, в спальне. Он сказал, что это было абсолютно не его дело, и он вмешиваться не собирался. Я оценил это. Джаспер был настоящим, достойным парнем. И я был рад, что это дерьмо услышал именно он. Если бы это был, например, Эммет, то он бы растрепал об этом всему миру, потому что посчитал бы это забавным. А папа… Я даже боялся предположить, как отреагировал бы отец, узнав, что я испытываю романтические чувства к Изабелле. Мы бы оба оказались в большой опасности. Скорее всего, он бил бы меня до тех пор, пока не выбил бы все это дерьмо из меня. А что бы он сделал с ней… Вероятно, убил бы ее. Он не имеет ничего против Изабеллы, а вот я – его наследник, который должен пойти по его стопам. И у меня не было никаких аргументов, чтобы мафиозный клан одобрил любовь их наследника к рабыне. Это будет сложно сделать и моему отцу. Я не знаю, но, наверное, нет никакого способа поговорить с ним об этом, рассказать ему все.
Я не мог избегать Изабеллы, потому что это вызвало бы подозрения. И еще я прекрасно понимал, что если я уеду, мои чувства к ней не исчезнут. Но я могу стать ее другом. Я действительно в состоянии это сделать. Я держал бы свои чувства и эмоции под контролем. Я сделал бы все, что от меня зависит, лишь бы только никто не узнал правду. Я не мог подвергать ее жизнь опасности.
