– Вы хотите, чтобы я вернулась к себе в комнату? – спросила она.
Я покачал головой.
– Нет, ты можешь спать здесь, – сказал я. Меня пугала мысль о том, что она может уйти.
Она улыбнулась и кивнула. Я отвел взгляд, не желая смущать ее. Ей был нужен отдых. Я сидел так в течение нескольких минут, а потом откинулся назад и стал смотреть в потолок, слушая музыку.
– Эдвард? – позвала она мягко.
Я посмотрел на нее и увидел, что она лежала с открытыми и глазами, следовательно, она звала меня не во сне.
– Да?
– А какая самая худшая вещь была в твоей жизни, которую ты видел? – спросила она. От усталости она произнесла слова практически нечленораздельно.
Я снова уставился в потолок. Действительно ли я должен ей ответить, и сколько я должен ей сказать. Это была история, которую я никому не рассказывал. Моя семья знала обо всем с чисто технической стороны. Я никогда не говорил, что был там, через что я прошел, и что я видел.
Я мог рассказать ей о том дерьме? Сколько мы были знакомы?
Я оглянулся и слегка улыбнулся. Она заснула. Она выглядела чертовски прекрасной. Она была здесь, спала в моей постели. Как же хорошо я себя чувствовал…
Я понял, я рассказал бы ей всю историю.
Черт, я рассказал и сделал бы все что угодно, если бы она попросила меня.
редактура Lersha
Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 19.
Глава 19. Разучиваясь
«Первая проблема для всех нас, мужчин и женщин,
состоит не в том, чтобы учиться, а чтобы разучиваться»
Глория Стейнем
Изабелла Свон
Я простонала. Возможно, звук оказался слишком громким, потому что, казалось, он разнесся по всей комнате и тяжелым грузом осел у меня в голове. Мое тело болело, мускулы пульсировали.
Открыв глаза, я немного испугалась – передо мной все плыло. Я попыталась приподнять голову, чтобы картинка хоть немного нормализовалась, но этим я добилась лишь нового сильного приступа головной боли. Я зажмурила глаза и уронила голову на подушку.
Глубоко вздохнув, я почувствовала, что задыхаюсь. Аромат проник в нос и задержался в легких. Пахло солнцем, медом, немного сиренью, а завершал композицию легкий мускусный аромат. Он был небесно прекрасен, казалось, он проник в каждую клеточку моего тела, и доставил мне тем самым истинное наслаждение. Это был Эдвард – его сущность.
Я тут же поняла, что находилась в его комнате, в его кровати. Я чувствовала не что иное, как запах его подушки, на которой он спал каждую ночь. Я была завернута в его одеяло. То самое, которое он
