гребаного Смерфа. Да, он еще принес с собой в школу трехколесный велосипед, чтобы немного прокатиться по площадке. Больше никогда в жизни я не хотел бы снова увидеть это зрелище. Джаспер был не намного лучше. Он надел комбинезон и рубашечку.
Клянусь, мы никогда так не одевались. Даже в детстве…
Четверг был очередным «Сумасшедшим днем». Все преднамеренно должны были выглядеть смешными. Должен отметить, что мои братья преуспели в этом деле. Я категорически отказался ехать с кем-нибудь из них в школу в этот день. Я даже не хочу говорить о том, во что они были одеты, но клянусь, половину вещей они позаимствовали из гардероба Изабеллы.
Сегодня в школе был так называемый «Цветной день». Я увидел намного больше сучек с синими волосами, чем мог рассчитывать. Это было ужасно. Но, по крайней мере, я отлично гармонировал среди них в своем футбольном свитере.
Обычно я любил возвращаться домой, не поймите меня неправильно. Но теперь я точно знал причину моего плохого настроения. Все дело было в снах той, что находилась в противоположной от моей спальне.
Она была холодна всю неделю, и это сводило меня с ума. Это случилось после того, как Розали назвала ее рабом, назвала ее так в ее же присутствии. Она стала говорить как робот и называть меня «хозяин Эдвард». Как же я ненавидел это дерьмо. Я клянусь, я так хочу выбить все это дерьмо из Розали. Мы всегда лишь игнорировали ее, когда она вела себя как сука, но то, как она повела себя тогда…
Как же я хотел вернуть назад ту девочку, которая так сладко дремала у меня на кровати, и которая говорила такие милые вещи во сне. Девочку, которая смеялась и была открыта со мной. Та самая девочка сделала меня счастливым, и я знал, что без нее мне плохо, без нее я просто умру…
Почему я был такой сукой? Почему я не могу открыть ей свои чувства?
Господи, как же я хочу взять ее с собой на танцы. Потому что она была единственным человеком, для которого мне хотелось сделать все. Держу пари, что в длинном вечернем платье она выглядела бы потрясающе. Несмотря на то, что она была немного истощена, но у нее была аппетитная попка. Я постоянно любовался ею, чувствуя себя при этом настоящим извращенцем.
Было бесполезно думать об этом, я не мог взять ее с собой. Даже если бы она согласилась пойти… По отношению к папе, это было бы похоже на размахивание красной тряпкой перед глазами у быка.
Но, проклятье, как же я мечтал об этом.
Она терпела боль всю неделю. Она не желала отдыхать, а только работала и работала… Убиралась, готовила, а потом уходила к себе. Мне так хотелось схватить ее и вытряхнуть все это дерьмо из ее головы и сказать, чтобы она, наконец, расслабилась. И, черт возьми, если она не улыбнется мне в ближайшее время, я просто взорвусь.
Тот факт, что она перестала улыбаться, просто убивал меня. Я думал, что увижу это во сне, когда она называла мое имя, но и этого больше не происходило. А не происходило этого, потому что она не спала… Той ночью, после того, как папа сделал с ней все это, она кричала. Она рыдала, и это убивало меня. Я не мог слушать это, но и не знал, что мне делать. Я хотел пойти к ней, успокоить, утешить ее, но я боролся с мыслью, что поступлю неправильно, вмешиваясь в ее личную жизнь.
А вдруг ей лучше было бы побыть одной? Вдруг она этого хотела?
Когда ее рыдания стихли, я тихонько прокрался к ней, чтобы удостовериться, что все в порядке. Я немного смутился, когда увидел, что ее нет в кровати. Зато горел свет в ванной. Видимо, она была там. Я хотел зайти в ванную, но даже то, что я тайком захожу в ее комнату, это уже достаточно плохо. А если я зайду в ванную, когда она тоже там, я буду настоящим извращенцем. Поэтому мне ничего не оставалось, как вернуться к себе и провести бессонную от переживаний ночь.
Следующие несколько дней были такими же ужасными. По ночам я слышал, как она по-прежнему не спит, а только плачет. Это разрушало меня, разбивало мое гребаное сердце. Я не хотел, чтобы она плакала, не хотел, чтобы она страдала. Но то, как она разговаривала и вела себя со мной, давало мне повод думать, что я являюсь одной из причин, из-за которых ей так плохо. Я не хотел казаться эгоистом, но,
Боже, неужели эта девочка с такой заразительной улыбкой ушла?
