боли, качая обезображенными ветвями. Черный голый сад страдал как человек, замерший в немом крике, протягивая к солнцу обезглавленные кроны.
"Какая жестокая плата за былую красоту!" - подумала потрясенная Таня.
В доме никого не было. В печи, потрескивая, догорали поленья. На столе стоял обед, накрытый белым полотенцем. Мерно отстукивали ходики. Все говорило о том, что дед только что вышел.
В последнее время он редко выходил из дому. Все больше лежал, слушая любимые песни, или читал, приподнявшись на локте. Девушка недоумевала: куда он делся? Вышла во двор. Осмотрела пристройки. Зашла в мастерскую, на верстаке что-то поблескивало. Подошла ближе и похолодела от ужаса. Рядышком прислоненные к стене стояли две металлические таблички, на них красивой вязью выгравированы имена и фамилия деда и бабушки. Только на табличке деда нет даты смерти. Таня попятилась к выходу, ног под собой не ощущала. Сердце гулко стучало в груди. Перепугавшись до смерти, побежала к соседке.
- Тетя Галя! Тетя Галя! - закричала с порога.
- Господи. Что случилось? Ты чего так кричишь? - встревоженная женщина выскочила на крыльцо.
- Где дедушка? Что с ним? - Девушку трясло так, словно она заболела лихорадкой.
- Ничего. Я его только что видела, пошел к фотографу. Спросила, как себя чувствует? Сказал, что значительно лучше. Идет на поправку. Ты можешь толком объяснить, чего всполошилась?
- Я пришла из школы, а его нет дома. Вот и перепугалась. - Про таблички говорить не стала, что-то удержало ее.
Вечером спросила у деда:
- Сегодня я искала тебя и зашла в мастерскую. Нечаянно увидела там... - Она в упор посмотрела на него, ожидая объяснений.
- Видела? Ну и как? Красиво? Я сам все сделал, смотри. - Показал на стену.
На ней висели разные чеканки по металлу: большие и маленькие, грустные и веселые, цветные и однотонные.
- Понимаешь, внучка, мне самому захотелось на памятник таблички сделать. Наши мастера всем одинаково клепают. К тому же безобразно. А я хочу, чтобы у нас с бабушкой одинаковые и красивые были.
- Дед, ты что умирать собрался?
Голос Тани дрожал. Слезы явственно звучали в нем.
- Нет, солнышко, не пугайся. Пока поживу. Раньше умные люди и домовину сами делали. Заказал фото Насти. Когда будет готово, закреплю на табличку, а мое потом сами... Танечка, ты сейчас не поймешь меня. Просто поверь, смерти нет - есть окончание боли. Я столько повидал всего в жизни, и странного в том числе. Знаю точно, ничего не исчезает бесследно. А душа и вовсе бессмертна... - Обеспокоенно вгляделся в расстроенное лицо внучки. И очень пожалел, что она увидела эти таблички. Для нее боль и смерть - огромная травма.
- Дед, поехали к нам в поселок. Вместе веселее будет, поехали, - попросила девушка.
- Я не могу. Мне не прижиться на новом месте. А ты поезжай, теперь сам справлюсь. Тебе нужно возвращаться домой. - Ласково обнял ее за плечи.
- Ну почему ты не хочешь ехать? - упрямо спрашивала его девушка.
- Почему? Ты вот табличек испугалась, а я боюсь умереть, когда-нибудь, - быстро исправился дед, увидев снова заблестевшие глаза внучки, - у вас на Кубани. Не хочу лежать среди чужих людей. Здесь рядом с бабушкой похороните. Тебе, и правда, пора возвращаться домой, что тут со стариком делать.
Мужчина присел на табуретку у печи и закурил сигарету.
Притихла и Таня. Каждый думал о своем.
Дед о том, что дни его текут, как вода сквозь песок. Смерть он уже чувствовал, знал недолго осталось. Она и так оставила его зачем-то, видно не все сделал в жизни - не выполнил предназначенное. Смерти он не боялся - это молодые боятся. Старики и солдаты, глядевшие костлявой в лицо, устав от ран и болезней, спокойно ждут своего часа. Для чего отсрочено его время, не дано понять. Может ради этой тихой и грустной девочки, которую он не знал раньше. Для последних не сделанных дел?
