Джон застонал, перекатился на бок и открыл глаза. Филип рядом с ним сделал то же самое.
— Что там стряслось?
— Пошевеливайтесь, вы двое! — проорал Генри. — Передовой отряд Ферфакса уже меньше чем в десяти милях отсюда! Наши лазутчики видели, как он выходит из Харборо. Подъем!
— Опять тревога, — пробормотал Джим Джингелл.
Адам Локьер и Финеас Кампен зевали и потягивались. Колин и Льюк недовольно ворчали. Повсюду вокруг Джона баклендские повара поднимались на ноги и натягивали куртки.
В лунном свете по плоской вершине холма беспорядочно бегали люди, разыскивая свои боевые знамена. Когда сержанты громко призвали солдат к порядку, Филип заметил поодаль потрепанный стяг с изображением факела и топора. Сэр Уильям ехал рядом со своим знаменосцем, мастером Джослином. Перед ними гарцевал взад-вперед Пирс Кэллок, тряся кобурами с кремневыми пистолетами, звеня саблей, поблескивая кирасой. С горящим факелом в руке.
— Наш девиз «За веру и королеву Марию!», — воодушевлял Пирс полусонных мужчин. Пики и мушкеты взметнулись вверх. — Все способные держать оружие идут в бой! За веру и королеву Марию!
Боевой клич подхватил жидкий хор голосов. Пирс прокричал слова еще раз, и ответный хор прирос новыми голосами. Молодой человек упорствовал, повторяя девиз снова и снова. Джон услышал, как его подхватывают кухонные работники, потом другие солдаты. Скоро над холмом раскатисто гремело:
— За веру и королеву Марию! За веру и королеву Марию!
Пирс, возбужденный успехом, размахивал факелом. Воинственный клич летел со всех сторон, набирая мощь. Сержанты протрубили в рога и проорали команды. Солдаты начали медленно строиться в шеренги и колонны. Бряцая оружием, армия короля разбиралась в боевой порядок.
Солнце поднялось над маленькой рощицей и озарило широкое поле рядом с деревней Нейзби. Построенная шеренгами и колоннами, армия короля замерла в ожидании. Сверкали шлемы и острия копий, блестели мушкеты и кирасы. Но по другую сторону лощины лежала тень. Темный строй солдат, протянувшийся вдоль противоположного гребня, уплотнялся с каждой минутой. Джон, Адам и Филип молча наблюдали, как умножаются ряды противника. Генри Пейлвик, стоявший с пикой ближе к концу шеренги, мрачно хмурился. Рядом с ним стояли Фелпс и Бен Мартин.
Работники баклендской кухни замыкали боевой порядок. Перед ними теснились ряды пехотинцев, ощетинившиеся блестящими копьями. Позади них находились обозные повозки.
— Джон, — начал Филип, — я…
Но тут Джона ткнул локтем Адам, стоявший с другой стороны:
— Глянь, Джон. Твой старый друг.
По первым рядам покатился приветственный гул. Вдоль строя шел шагом отряд кирасир в полных доспехах, возглавляемый всадником в черной кирасе на могучем белом жеребце. Когда всадник на минуту остановился и снял шлем, над рядами взмыл восторженный клич. Король медленно поехал дальше, сопровождаемый своими гвардейцами.
Филип снова заговорил:
— Джон, это был я.
— А?
— Это я сделал.
— Что сделал?
— Я сказал Паунси, что ты таскаешь ей еду. Сказал, что ты послал меня к нему…
Джон вспомнил заговорщицкий взгляд стюарда, брошенный на него при встрече на кухонной лестнице, и недоверчиво уставился на Филипа:
— Но зачем?
— Сам знаешь зачем. Если бы тебя поймали…
— Нас и впрямь чуть не поймали! — резко перебил Джон, вспомнив неожиданное появление мистера Паунси на следующий день.
