Громкий крик раскатился над полем, и Джон увидел, как мушкетеры вскидывают ружья. Потом молодой Кэллок дал коню шпоры и галопом унесся прочь.
Он снова бежал, бежал со всей мочи. Сердце неистово колотилось в груди, ноги глухо молотили по земле, глубокое частое дыхание обжигало легкие. Как только мушкетеры отстали, Джон перешел с бега на шаг и крадучись пошел вдоль живых изгородей и рвов. Когда стемнело, он отыскал укрытие на подветренном склоне холма.
Взошла яркая луна, проливая серебристый свет на землю. Съежившись под живой изгородью, Джон в сотый раз проклял Пирса Кэллока и попытался сообразить, где находится. С одной стороны от поля сражения лежала деревня Салби, с другой — Нейзби. Он чуял запах дровяного дыма, но огней не видел. Время от времени где-то впереди с громовым топотом проносились конные отряды.
За ночь он может преодолеть десять миль, подумал Джон. А на рассвете снова спрятаться. Потом еще десять и еще. И так до самой долины Бакленд.
На дальнем крае поля юноша разглядел полуразрушенный колодец и вдруг осознал, что безумно хочет пить. Но не успел он пройти и дюжины шагов, как на него обрушился страшный удар — казалось, расколовший череп пополам.
— Сюда! — проорал чей-то голос.
Джон лежал на земле, над ним стояли два «круглоголовых» солдата. Немного поодаль еще четверо тащили двухколесную повозку. Ближайший к нему мужчина достал пистолет. С залепленного грязью лица смотрели два налитых кровью глаза. Повозка, увидел Джон, была нагружена трупами.
— Какой девиз?
— За веру, и только за веру, — прохрипел Джон.
— Лживый папист.
Солдат поднес пистолет к его виску. Джон почувствовал прикосновение холодного ствола к коже и увидел, как напрягся палец на спусковом крючке. Потом в голове у него беззвучно сверкнула ослепительно- белая вспышка, в ноздри ударил запах горелых волос, и по щеке потекла теплая струйка. Он стал падать.
Но странное ощущение вдруг овладело Джоном. Он падал все медленнее и медленнее, словно никак не мог достичь земли, а когда опять открыл глаза, ему почудилось, будто лунный свет поглотил и растворил все краски вокруг. К великому своему удивлению, боли он не чувствовал.
Драгун с пистолетом, шатаясь, пятился назад. Верно, промахнулся, смутно подумал Джон. Неожиданно раздался резкий лязг, и драгун качнулся вбок. Остальные начали озираться по сторонам, один из них вытащил пистолет, но в следующий миг схватился обеими руками за лицо. Другой выдернул из ножен саблю, но тут же уронил, словно обжегшись. Джон поводил глазами, ища своего заступника, и увидел на откосе поодаль человека в шляпе с обвислыми полями, скрывающими лицо.
На нем была толстая кожаная куртка, в плечевой суме сухо постукивали камни, на поясе висел короткий меч в ножнах. Он достал из сумы очередной камень, взвесил в ладони и швырнул. Ближайший к Джону солдат вскрикнул и схватился за колено.
— Будь ты проклят, — простонал он.
— Слишком поздно, — промолвила одинокая фигура. — Я уже давно проклят.
Говор был знакомый, но голос звучал странно — словно доносился из глубокого колодца.
— Ты на чьей стороне? — раздраженно прорычал один из драгунов, когда мужчина спрыгнул с откоса.
— Я? — переспросил тот. — Ни на чьей, я сам по себе.
Джон чувствовал, как кровь стекает по щеке и капает с подбородка. Видимо, пуля оцарапала кожу. Драгуны начали тихо переговариваться.
— Бросьте его на повозку, — откуда-то издалека донесся голос.
Но повозка исчезла. И солдат Джон тоже больше не видел. Он попытался встать, но страшная тяжесть навалилась на грудь. В ноздри ударил смрад сырого савана, и земля под ним словно затвердела…
