— Кто именно? — резко осведомился Джон. — И куда они пойдут? В Зойленд?
— Счетные книги Бена не лгут. К пахотному понедельнику мы будем есть свои башмаки. — Филип уныло уставился на собственную потрепанную обувку. — Если они у нас еще останутся к тому времени.
— Адам и Ева спрятались в саду Едемском, — объявил Эфраим Клаф озадаченным прихожанам в следующее воскресенье. Почему-то он поджидал их снаружи. Стоял перед дверью, с диковато выкаченными глазами. — Но Бог изобличил ослушников в смоковных опоясаниях. Теперь я узнал, что их падшие потомки повторяют древнюю ошибку, обертывая тряпьем колени для своего удобства и облегчения.
— О чем он говорит? — прошептал Филип. — И для чего здесь это?
Вдоль стены церкви стояли в ряд тачки, наполненные гравием и галькой. Джон недоуменно потряс головой.
— Но слуг Божьих не обмануть. — Эфраим погрозил обличительным пальцем, как если бы стоявшие перед ним мужчины и женщины были детьми малыми. — Обернитесь фиговыми листьями, и Бог сорвет их с вас. Раскрасьте лица, коли хотите. И Бог отмоет вас дочиста. Посмейтесь над Богом, и Он посмеется над вами. — Он скривил губы в ухмылке. — А насмехается Бог жестоко.
Эфраим указал на миссис Поул. Два ополченца крепко схватили за руки костлявую женщину, завизжавшую от негодования, а третий задрал ей юбки, открывая взорам обмотанные тряпицами колени.
— Сними их! — крикнул Эфраим.
Солдат сорвал повязки, раздирая ткань. Ропот протеста пробежал по толпе, но остальные ополченцы вскинули мушкеты. Эфраим обвел пристальным взором мужчин, мальчиков и женщин:
— Кто следующий?
— Кто-то донес на нас, — пробормотал Филип. — Не иначе.
— Но кто? — спросил Джон.
В следующий миг его внимание привлекло какое-то движение. Вперед решительно выступила Лукреция, с сурово сдвинутыми бровями:
— Я подам пример своим слугам, пастор Клаф.
Когда она подняла юбки, показывая грубые шерстяные чулки, Джон заметил, как на лице Эфраима мелькнуло зачарованное выражение. Мужчины и женщины вокруг него снимали с ног повязки с тряпичными подкладками. По знаку Эфраима солдаты вытолкнули вперед нескольких подчиненных Мотта. Закатив тачки в церковь, садовники принялись рассыпать их содержимое по полу. Мелкие камешки со стуком раскатывались по каменным плитам.
— Поразит тебя Господь на коленях и голенях, — возгласил Эфраим. — Теперь входите в дом Божий так, как вы заслуживаете. На коленях.
Их загнали внутрь. Джон чувствовал, как камешки впиваются в колени. Со своего места он видел чепец Лукреции. Молодая женщина стояла на коленях впереди своих слуг, прямая и неподвижная.
— Сколько там ополченцев? — спросил Адам Локьер вечером, потирая все еще ноющие колени. — Две дюжины? А нас четыре десятка. Я говорю о способных держать в руках оружие.
— И один предатель, — сказал Филип, мрачно оглядываясь вокруг. — Откуда Клаф узнал?
— Мы можем выгнать их, — гнул свою линию Адам.
Но мистер Банс покачал головой:
— Они вернутся с Марпотом и остальными. Леди Лукреция один раз его уже выпроводила.
— Ну и что, если он заявится? — упорствовал Адам. — Мы вышвырнем отсюда и его тоже…
Мистер Банс опять покачал головой:
— Не выйдет. Когда Марпот узнал, что епископ сбежал, он отрезал носы всем его слугам, даже мальчикам.
— А в Мэшолте отрубил одному мужику руки, — добавил Стоун.
— Так что же нам делать? — сердито осведомился Адам. — Молча терпеть?
