Она повернула свой острый нос в сторону Джона и заявила:
— Это лестница в кухню. Но ты одет не как поваренок. А скорее как бродяга. Или вор.
На девочке было темно-зеленое платье с ярко-красной отделкой. С шеи спускалась тонкая серебряная цепочка и исчезала под корсажем. Туго заплетенные косы были уложены на голове затейливыми кренделями. Ноги в одних чулках болтались над пыльным полом, рядом с диваном валялись черные башмачки со шнурками с серебряными наконечниками.
— Так кто же ты?
Джон глянул по сторонам:
— Я не вор. И не бродяга.
От нее слабо пахло розовой водой. В уголках губ пряталась улыбка, словно не решаясь показаться. Темные глаза внимательно изучали Джона.
— Вообще-то, передо мной положено преклонять колени, — заметила она. — Или стоять навытяжку, опустив глаза. Ты что, не признаёшь меня?
Про то, как вести себя при встрече с девочками, Джош в своих наставлениях не упомянул. Джон поднялся на ноги.
— Я леди Лукреция Фримантл, дочь сэра Уильяма и леди Анны из поместья Долина Бакленд, — объявила девочка и, поскольку Джон молчал, добавила: — У меня есть и другие титулы.
Он стоял перед ней, в пахнущем сыростью линялом плаще, замызганной ветхой рубашке и потрепанных штанах в грязных разводах. С торчащими на голове клочьями волос, под которыми нестерпимо зудела кожа.
— У тебя есть имя? — осведомилась Лукреция.
— Джон Сатурналл.
— Джон Сатурналл, ваша светлость, — поправила она. — Что же привело тебя сюда, мастер Сатурналл?
— Я прибыл, чтобы поступить в услужение.
— Но взял да сбежал.
— Меня все равно не возьмут.
Она без всякого смущения разглядывала Джона, неловко переминавшегося с ноги на ногу. В нише позади нее он заметил плащ, разостланный наподобие одеяла, и свернутую валиком одежду взамен подушки. С этой самодельной постели на него таращились четыре куклы. Леди Курослепа, подумал мальчик. Леди Белоножка. Маменька. Он вспомнил болтовню юных служанок в хозяйственном дворе и сказал:
— Вы тоже сбежали.
— Такое вряд ли возможно, Джон Сатурналл, — насмешливо ответила девочка. — Я здесь живу. А тебя что привело в Бакленд?
Она быстро окинула глазами пыльную галерею. Одна из ее косичек открепилась на затылке, заметил он. И руки у нее грязные.
— Я услышал, как вы пели.
— Я? Пела? Да не было такого.
— Было-было. — Джон откашлялся и попытался воспроизвести напевный голос девочки: — Приди, любимая моя…
Там было еще про горные кручи и разные наряды, но он осекся, когда Лукреция без улыбки покачала головой.
— На какое место ты хотел поступить? — спросила она.
Джон вспомнил огромное сводчатое помещение внизу и гуляющие по нему волны запахов и вкусов.
— В кухню.
— Стряпать? — В ее голосе слышалось отвращение.
— Так если не стряпать, тогда и кушать будет нечего, — сказал Джон, — ваша светлость.
— Кушать? — Она сморщила носик.
