гирька нагревается в ладони.
Сегодня расставить все по порядку вряд ли получится, подумал он, устало потирая глаза над аккуратными кипами бумаг, где генеалогии близких и дальних родственников сплетались в хаотическую паутину. Когда он положил перед собой очередную стопку документов, в дверь деликатно постучали, и к столу приблизились осторожные шаги мистера Фэншоу.
— Произошло пренеприятное событие, мистер Паунси. Один из поварят…
Стоя перед мистером Паунси, клерк-секретарь возбужденно докладывал о происшествии в кухне. Мальчик, о котором шла речь в прошении священника, вспомнил мистер Паунси. Мальчик, чью мать объявили ведьмой.
— Мы уже собирались выставить его вон, но в дело вдруг вмешался сам мастер Сковелл…
Мистер Паунси нахмурился. Кухонный устав предоставлял поварам больше прав, чем имеет иной король, однажды полушутя заметил он сэру Уильяму. И главные повара усадьбы Бакленд защищали свою империю с яростью, достойной римских цезарей. Бесчисленные привилегии, установленные для подданных Сковелла, сплетались в такую же причудливую сеть, как родственные связи древних Фримантлов, размышлял мистер Паунси. Но зачем главному повару встревать в историю с мальчишкой, отменяя уже принятое решение? Сковелл ничего не делает просто так, знал он. Какую же цель он преследует сейчас?
Еще один вопрос, не имеющий ответа, надо полагать. Если только Сковелл не умышлял просто выказать неуважение к стюарду. А данный поступок трудно истолковать иначе. Мистер Паунси тяжело вздохнул. Похоже, давняя война между Кухней и Домохозяйством возобновилась.
— Мастер Сковелл действует в пределах своих прав, — сказал стюард своему клерку-секретарю. — Он может брать на работу кого захочет.
Отрывисто пожелав Фэншоу доброй ночи, мистер Паунси подумал, не отправиться ли и ему на боковую. Но оскорбительный поступок Сковелла никак не шел из головы. Теперь он не уснет, знал мистер Паунси. Раздраженно тряхнув головой, он вернулся к своим разысканиям.
Этот завет стал для него проклятием, однажды посетовал сэр Уильям. Снять проклятие могла лишь леди Анна, но она умерла.
Мистер Паунси вновь принялся читать имена, начертанные выцветшими чернилами на бумагах, придавленных латунными гирьками. Из детей, рожденных от леди Морсборо, Эдварду наследовал Гай Бовилье Фримантл. Родословные младших потомков расползлись по близким и дальним окрестностям, соединившись с Роулами из Броденэма, Чарльзами и Саффордами из Мира и злосчастными Фрилами из Олд-Туэ. И несносными Кэллоками. Как раз родословную последних и изучал сейчас мистер Паунси. Один из Кэллоков следующего поколения сочетался браком с одной из дочерей семейства Саффорд. Их сын через женитьбу породнился с Роулами… Мистер Паунси потер переносицу и подумал о дочери сэра Уильяма, опять сидящей под замком в своей комнате. Ее застали в обществе нового поваренка Сковелла. Не потому ли мальчишка вдруг сделался такой важной фигурой? Передвинув бумаги на столе, мистер Паунси положил перед собой родословные Кэллоков и Фримантлов и начал бесцельно отслеживать случайные союзы и степени родства между семействами, уяснять процесс разделения последних на два не связанных между собой клана, сопоставлять имена. Потом две генеалогические линии вновь сошлись — одна со стороны Кэллоков, другая со стороны Фримантлов.
Подземная река, вскользь подумал мистер Паунси. В следующую минуту случайная мысль вдруг разрослась и всецело завладела умом. А может ли линия наследования незримо тянуться сквозь поколения? Достав все родословные семейства Кэллоков, он посмотрел на старые документы новыми глазами.
Свеча догорала, и стюард крикнул, чтоб принесли другую. Ко времени, когда и она стала гаснуть, свет зари уже разливался над Элминстерской равниной и втекал в окно мистера Паунси. Он потер воспаленные глаза. Род Кэллоков был таким же древним, как род Фримантлов. Даже более древним, утверждал отец сэра Гектора. Именно им, а не Фримантлам принадлежало законное право владения Долиной… Стюард еще раз
